Перун
Administrator
Регистрация:20 Апр 2013
Сообщения:6.927
Реакции:46
Баллы:0
Я – прислужник старца магов в кабаке, где нищий дервиш
Посыпает вместо праха голову себе деньгами.
Приходи к нам, неимущий, ибо в этом харабате
Люди, выпив чашу хмеля, укрепляются сердцами.
У порога харабата прочитай молитву странник,
Ибо духа опьяненье в этом доме правит нами.
Шамс ад-дин Мухаммад Хафиз Ширази (Хафиз)
Посыпает вместо праха голову себе деньгами.
Приходи к нам, неимущий, ибо в этом харабате
Люди, выпив чашу хмеля, укрепляются сердцами.
У порога харабата прочитай молитву странник,
Ибо духа опьяненье в этом доме правит нами.
Шамс ад-дин Мухаммад Хафиз Ширази (Хафиз)
Прошло уже более месяца как мы с Каримом, словно два измученных верблюда, бороздим бескрайние просторы среднеазиатских пустынь. Перемещаясь от мазара к мазару, от одного святого места к другому, мы бродим с надеждой, что нам все-таки посчастливится встретить того, ради которого мы совершаем все эти усилия.
Не раз нам попадались дервиши, с виду похожие на тех, о которых приходилось читать в книгах Гурджиева или Идриса Шаха, но экстрасенсорное чутье Карима подсказывало ему, что это вовсе не те люди, которые нас интересуют. Чаще всего, это были действительно нищие, облаченные в лохмотья и с атрибутами дервишей, но не имеющие никакого отношения к древнему знанию. При разговоре с такими «дервишами» Карим мог без труда определить их уровень духовной подготовки и степень нахождения на пути тариката.
[font=Xorx_windy Cyr]Но встречались и совсем другие… .[/font]
С момента нашей последней встречи в Москве Карим очень сильно изменился. Те полтора года, что он провел в горах Киргизстана среди старцев-табибов, изменили его до неузнаваемости. Из грузного, больного, сомневающегося во многом азиата, он превратился в стройного, уверенного в себе и своих способностях человека, наделенного видением людской сущности. Именно благодаря этим способностям, высокопоставленные московские чиновники снабдили его рекомендательными и разрешительными документами, позволяющими беспрепятственно перемещаться по среднеазиатским республикам, тогда еще Советского Союза, с целью поиска и изучения людей, наделенных сверхъестественными возможностями. Но это была лишь ширма. Карим преследовал сугубо свои, личные интересы.
Пройдя через многие испытания и изучив большое количество литературы по древним учениям, Карим пришел к выводу, что источник мистического знания, не засыпан песком времен, а продолжает испускать свою живительную влагу, и напиться из этого источника может только тот, кто в состоянии приложить максимум усилий, чтобы докопаться до него. И на данный момент таким источником были дервиши-харабати (суфийские старцы), хранители сокровенной мистической традиции.
Они ничем не отличались от обычных нищих, и в этом было их особое искусство перевоплощения. Однако Карим, обладая феноменальным чутьем и способностью распознавать людей, без ошибки определял носителей нужной информации. Чаще всего такие старцы всячески избегали общения и делали все, чтобы «отшить» навязчивых незнакомцев. Но если Кариму удавалось хоть чем-то заинтересовать харабати, то он делал все возможное, лишь бы выудить из них всю необходимую ему информацию.
Он целенаправленно искал человека, который обладал бы большими способностями, чем он сам.
Моя же роль как попутчика Карима сводилась к тому, чтобы выполнять отдельные его поручения и следить за тем, чтобы его беседы с харабати не прерывались посторонними людьми, так как он «работал» тотально и полностью был погружен в процесс общения. Кроме того, моей обязанностью было постоянное нахождение в зикре и отслеживание проявлений внешней среды, что создавало, как говорил Карим, определенную защиту во время их разговоров.
В своем отношении ко мне Карим был достаточно сдержанным и в большей степени строгим. Он придерживался учения харабати и считал, что если человек хочет чему-то действительно научиться, он будет предельно внимательным и максимально настойчивым в своем стремлении. Такие проявления человеческих качеств, как лень, слабость, страх, ненависть, не должны присутствовать в процессе духовного роста человека. И Карим очень строго следил за этим, не позволяя себе и мне даже малейшего намека на эти качества. А поскольку я прошел процедуру «баята»(посвящения) и взял на себя определенные обязательства, спрос с меня был еще строже. Постоянный зикр и предельная внимательность были основной моей практикой на данный момент.
Еще в Москве Карим сказал, что берет меня под свою опеку только на время и мой главный учитель впереди, но эту встречу с ним еще нужно заслужить.
И я служил и ждал своего учителя в надежде, что при очередной встрече с харабати Карим скажет мне:
— Теперь ты пойдешь с этим человеком.
Но этого не происходило. И уже в который раз я вспоминал строчки, выученные наизусть, из маленького книжного листа, вырванного кем-то когда-то из какой-то книги и найденного мной случайно на дороге, ставшего для меня путеводной звездой:
«… На этом пути нельзя было обойтись без старца-наставника, который мог бы ознакомить с премудростями дервишской жизни. Если молодому искателю встречался такой старец, то он всеми средствами пытался расположить его к себе в надежде, что тот не прогонит его и разрешит какое-то время быть рядом с ним. Единственным методом обучения была возможность всюду следовать за старцем и максимально быть внимательным, ибо никакие вопросы к наставнику не получали ответа, или ответы были такими, что еще больше ставили в тупик. Если, по прошествию определенного времени, старец решал, что «молодого» можно чему-то научить, он оставлял его возле себя, и с этого момента тот становился «попутчиком».
Странствуя из города в город, от базара к базару, от мазара (кладбище) к мазару, «попутчик» учился постоянно быть в движении, ибо, как объяснял старец, «весь мир находится в действии, каждая Божия частица внутри нас и вовне движется, так и дервиши не должны больше одного дня находиться на одном месте».
Перемещаясь от одного привала к другому «попутчик» чувствовал свою полную зависимость от тех условий, в которых он оказывался каждую следующую минуту. Обостренное внимание, умение видеть малозаметные знаки и постоянное нахождение в зикре (произношение имен Аллаха) — это те моменты, которым прежде всего обучался молодой путник, находясь в присутствии старца.
Важным пунктом обучения была возможность стать из полностью зависимого от ситуаций человека хозяином самого себя, а, следовательно, и хозяином любых ситуаций. Но этот навык приобретался только тогда, когда вырабатывалось умение не отождествляться с теми условиями, в которых мог оказаться путник. И основным инструментом для тренировки не отождествления был зикр, постоянное исполнение которого, будь-то в движении или покое, позволяло сосредоточить все внимание только на Боге. В результате вырабатывалось стойкое чувство внутренней гармонии и единства с Тем, от Кого зависел каждый шаг, каждый вздох, каждый миг жизни.
Странствуя по городам и дорогам, и днем, и ночью, путник учился во всем следовать своему наставнику. Он учился видеть его глазами, слышать его ушами, а главное, чувствовать его сердцем. Сам же старец не прилагал к обучению никаких усилий. Весь процесс восприятия зависел от способности ученика «схватывать все на лету», ибо в любое время старик мог прогнать его без объяснения всяких причин.
Конечно, прямого наставничества со стороны старца не было, но «попутчик» стал замечать, что раньше старик никогда не пускал его впереди себя и не оставлял рядом с собой, а давал понять, что его место сзади. Однако со временем старец все чаще и чаще разрешал быть рядом, а иногда отправлял и вперед, дабы «молодой» первым мог ощутить на себе ту ситуацию, в которой они оказывались в следующий момент. И все это говорило о том, что старик больше начинал доверять «попутчику», не явно, но скрыто передавая ему свои знания.
Входя в селение или город, путники первым делом шли на базар. Именно на базаре можно было получить всю информацию о том, чем и как живут здесь люди. К тому же это было безусловное место пропитания, где торговцы свободно расставались с частью своих средств в пользу нищих. Каждый торговец знал, что, подавая милостыню, он тем самым привлекает к себе удачу, которая всегда сопутствует странствующим дервишам.
Проходя по торговым рядам, путники получали и еду, и деньги, и одежду. Они брали все, что им подавали, и столько, сколько могли унести с собой. Это всегда было больше той нормы, которую могли оставить у себя странники. Утолив свой голод пищей, они раздавали полученную на базаре милостыню местным нищим, калекам и детям, а сами после недолгого отдыха опять отравлялись в путь.
Очень часто караванщики брали дервишей к себе в попутчики, в дороге предоставляя им кров и пропитание, ибо так же, как и торговцы, караванщики верили, что удача и постоянная молитва дервишей помогут им беспрепятственно достичь места назначения, и вряд ли кто из разбойников отважится напасть на караван, в котором следуют «Божьи люди».
Чем дольше «попутчик» находился со старцем, тем все чаще он замечал, что временами старик становился совсем «сумасшедшим». Он мог ни с того, ни с сего спровоцировать драку на многолюдной базарной площади или на глазах у правоверных мусульман снять с «попутчика» штаны и заставить его мочиться.Все эти действия являлись проявлением крайнего неуважения и невиданной дерзости по отношению к собиравшейся ошарашенной толпе. И результатом этих выходок всегда были суровые избиения и побивание путников камнями. Самым надежным местом для залечивания ран, как ни странно, являлся мазар. Здесь было спокойно, и старик находил на кладбище все, что было нужно для быстрого выздоровления, будь то лечебная трава или вода, которую старец тщательно начитывал, перед тем как использовать ее в виде лекарства.
Провокации старика-дервиша приучали «попутчика» быть всегда во внимании и не терять нить с зикром. Постоянно вспоминая имена Бога, молодой дервиш учился не отождествляться с ситуацией, а все время стараться помнить себя. Наградой за эти усилия и испытания было уверенное чувство внутреннего покоя и полное упование на Всевышнего.
В таком ритме проходили месяцы, годы. На халате «попутчика» появлялось все больше и больше заплат, а на теле — все больше шрамов и синяков. Но теперь это не беспокоило его, как раньше, потому что он познал ощущение постоянного единения с Богом. Дервиш-наставник видел все эти изменения в «попутчике», и в один значимый момент, когда силы и сама жизнь старца подходили к концу, он подозвал его к себе и сказал:
— Я передал тебе все, что познал сам. А теперь ты должен идти своим путем и, быть может, Бог пошлет и тебе твоего попутчика.
Приняв из рук старца его посох и четки, «попутчик», теперь уже в полной мере ставший странствующим дервишем, продолжил свой нелегкий путь по пыльным дорогам бескрайних пустынь и запутанным лабиринтам своей души...»
Забегая вперед, хочется сказать:
— Ах, как прозорлива наша судьба, которая моментально дает нам ответы на наши вопросы. И, казалось бы, случайный листок из книги может оказаться судьбоносной подсказкой и путеводной картой на жизненном пути. Но это так непросто - увидеть и понять намеки судьбы. И только по прошествии значительного времени становится понятным, куда и зачем ведет нас наша судьба.
Не раз нам попадались дервиши, с виду похожие на тех, о которых приходилось читать в книгах Гурджиева или Идриса Шаха, но экстрасенсорное чутье Карима подсказывало ему, что это вовсе не те люди, которые нас интересуют. Чаще всего, это были действительно нищие, облаченные в лохмотья и с атрибутами дервишей, но не имеющие никакого отношения к древнему знанию. При разговоре с такими «дервишами» Карим мог без труда определить их уровень духовной подготовки и степень нахождения на пути тариката.
[font=Xorx_windy Cyr]Но встречались и совсем другие… .[/font]
С момента нашей последней встречи в Москве Карим очень сильно изменился. Те полтора года, что он провел в горах Киргизстана среди старцев-табибов, изменили его до неузнаваемости. Из грузного, больного, сомневающегося во многом азиата, он превратился в стройного, уверенного в себе и своих способностях человека, наделенного видением людской сущности. Именно благодаря этим способностям, высокопоставленные московские чиновники снабдили его рекомендательными и разрешительными документами, позволяющими беспрепятственно перемещаться по среднеазиатским республикам, тогда еще Советского Союза, с целью поиска и изучения людей, наделенных сверхъестественными возможностями. Но это была лишь ширма. Карим преследовал сугубо свои, личные интересы.
Пройдя через многие испытания и изучив большое количество литературы по древним учениям, Карим пришел к выводу, что источник мистического знания, не засыпан песком времен, а продолжает испускать свою живительную влагу, и напиться из этого источника может только тот, кто в состоянии приложить максимум усилий, чтобы докопаться до него. И на данный момент таким источником были дервиши-харабати (суфийские старцы), хранители сокровенной мистической традиции.
Они ничем не отличались от обычных нищих, и в этом было их особое искусство перевоплощения. Однако Карим, обладая феноменальным чутьем и способностью распознавать людей, без ошибки определял носителей нужной информации. Чаще всего такие старцы всячески избегали общения и делали все, чтобы «отшить» навязчивых незнакомцев. Но если Кариму удавалось хоть чем-то заинтересовать харабати, то он делал все возможное, лишь бы выудить из них всю необходимую ему информацию.
Он целенаправленно искал человека, который обладал бы большими способностями, чем он сам.
Моя же роль как попутчика Карима сводилась к тому, чтобы выполнять отдельные его поручения и следить за тем, чтобы его беседы с харабати не прерывались посторонними людьми, так как он «работал» тотально и полностью был погружен в процесс общения. Кроме того, моей обязанностью было постоянное нахождение в зикре и отслеживание проявлений внешней среды, что создавало, как говорил Карим, определенную защиту во время их разговоров.
В своем отношении ко мне Карим был достаточно сдержанным и в большей степени строгим. Он придерживался учения харабати и считал, что если человек хочет чему-то действительно научиться, он будет предельно внимательным и максимально настойчивым в своем стремлении. Такие проявления человеческих качеств, как лень, слабость, страх, ненависть, не должны присутствовать в процессе духовного роста человека. И Карим очень строго следил за этим, не позволяя себе и мне даже малейшего намека на эти качества. А поскольку я прошел процедуру «баята»(посвящения) и взял на себя определенные обязательства, спрос с меня был еще строже. Постоянный зикр и предельная внимательность были основной моей практикой на данный момент.
Еще в Москве Карим сказал, что берет меня под свою опеку только на время и мой главный учитель впереди, но эту встречу с ним еще нужно заслужить.
И я служил и ждал своего учителя в надежде, что при очередной встрече с харабати Карим скажет мне:
— Теперь ты пойдешь с этим человеком.
Но этого не происходило. И уже в который раз я вспоминал строчки, выученные наизусть, из маленького книжного листа, вырванного кем-то когда-то из какой-то книги и найденного мной случайно на дороге, ставшего для меня путеводной звездой:
«… На этом пути нельзя было обойтись без старца-наставника, который мог бы ознакомить с премудростями дервишской жизни. Если молодому искателю встречался такой старец, то он всеми средствами пытался расположить его к себе в надежде, что тот не прогонит его и разрешит какое-то время быть рядом с ним. Единственным методом обучения была возможность всюду следовать за старцем и максимально быть внимательным, ибо никакие вопросы к наставнику не получали ответа, или ответы были такими, что еще больше ставили в тупик. Если, по прошествию определенного времени, старец решал, что «молодого» можно чему-то научить, он оставлял его возле себя, и с этого момента тот становился «попутчиком».
Странствуя из города в город, от базара к базару, от мазара (кладбище) к мазару, «попутчик» учился постоянно быть в движении, ибо, как объяснял старец, «весь мир находится в действии, каждая Божия частица внутри нас и вовне движется, так и дервиши не должны больше одного дня находиться на одном месте».
Перемещаясь от одного привала к другому «попутчик» чувствовал свою полную зависимость от тех условий, в которых он оказывался каждую следующую минуту. Обостренное внимание, умение видеть малозаметные знаки и постоянное нахождение в зикре (произношение имен Аллаха) — это те моменты, которым прежде всего обучался молодой путник, находясь в присутствии старца.
Важным пунктом обучения была возможность стать из полностью зависимого от ситуаций человека хозяином самого себя, а, следовательно, и хозяином любых ситуаций. Но этот навык приобретался только тогда, когда вырабатывалось умение не отождествляться с теми условиями, в которых мог оказаться путник. И основным инструментом для тренировки не отождествления был зикр, постоянное исполнение которого, будь-то в движении или покое, позволяло сосредоточить все внимание только на Боге. В результате вырабатывалось стойкое чувство внутренней гармонии и единства с Тем, от Кого зависел каждый шаг, каждый вздох, каждый миг жизни.
Странствуя по городам и дорогам, и днем, и ночью, путник учился во всем следовать своему наставнику. Он учился видеть его глазами, слышать его ушами, а главное, чувствовать его сердцем. Сам же старец не прилагал к обучению никаких усилий. Весь процесс восприятия зависел от способности ученика «схватывать все на лету», ибо в любое время старик мог прогнать его без объяснения всяких причин.
Конечно, прямого наставничества со стороны старца не было, но «попутчик» стал замечать, что раньше старик никогда не пускал его впереди себя и не оставлял рядом с собой, а давал понять, что его место сзади. Однако со временем старец все чаще и чаще разрешал быть рядом, а иногда отправлял и вперед, дабы «молодой» первым мог ощутить на себе ту ситуацию, в которой они оказывались в следующий момент. И все это говорило о том, что старик больше начинал доверять «попутчику», не явно, но скрыто передавая ему свои знания.
Входя в селение или город, путники первым делом шли на базар. Именно на базаре можно было получить всю информацию о том, чем и как живут здесь люди. К тому же это было безусловное место пропитания, где торговцы свободно расставались с частью своих средств в пользу нищих. Каждый торговец знал, что, подавая милостыню, он тем самым привлекает к себе удачу, которая всегда сопутствует странствующим дервишам.
Проходя по торговым рядам, путники получали и еду, и деньги, и одежду. Они брали все, что им подавали, и столько, сколько могли унести с собой. Это всегда было больше той нормы, которую могли оставить у себя странники. Утолив свой голод пищей, они раздавали полученную на базаре милостыню местным нищим, калекам и детям, а сами после недолгого отдыха опять отравлялись в путь.
Очень часто караванщики брали дервишей к себе в попутчики, в дороге предоставляя им кров и пропитание, ибо так же, как и торговцы, караванщики верили, что удача и постоянная молитва дервишей помогут им беспрепятственно достичь места назначения, и вряд ли кто из разбойников отважится напасть на караван, в котором следуют «Божьи люди».
Чем дольше «попутчик» находился со старцем, тем все чаще он замечал, что временами старик становился совсем «сумасшедшим». Он мог ни с того, ни с сего спровоцировать драку на многолюдной базарной площади или на глазах у правоверных мусульман снять с «попутчика» штаны и заставить его мочиться.Все эти действия являлись проявлением крайнего неуважения и невиданной дерзости по отношению к собиравшейся ошарашенной толпе. И результатом этих выходок всегда были суровые избиения и побивание путников камнями. Самым надежным местом для залечивания ран, как ни странно, являлся мазар. Здесь было спокойно, и старик находил на кладбище все, что было нужно для быстрого выздоровления, будь то лечебная трава или вода, которую старец тщательно начитывал, перед тем как использовать ее в виде лекарства.
Провокации старика-дервиша приучали «попутчика» быть всегда во внимании и не терять нить с зикром. Постоянно вспоминая имена Бога, молодой дервиш учился не отождествляться с ситуацией, а все время стараться помнить себя. Наградой за эти усилия и испытания было уверенное чувство внутреннего покоя и полное упование на Всевышнего.
В таком ритме проходили месяцы, годы. На халате «попутчика» появлялось все больше и больше заплат, а на теле — все больше шрамов и синяков. Но теперь это не беспокоило его, как раньше, потому что он познал ощущение постоянного единения с Богом. Дервиш-наставник видел все эти изменения в «попутчике», и в один значимый момент, когда силы и сама жизнь старца подходили к концу, он подозвал его к себе и сказал:
— Я передал тебе все, что познал сам. А теперь ты должен идти своим путем и, быть может, Бог пошлет и тебе твоего попутчика.
Приняв из рук старца его посох и четки, «попутчик», теперь уже в полной мере ставший странствующим дервишем, продолжил свой нелегкий путь по пыльным дорогам бескрайних пустынь и запутанным лабиринтам своей души...»
Забегая вперед, хочется сказать:
— Ах, как прозорлива наша судьба, которая моментально дает нам ответы на наши вопросы. И, казалось бы, случайный листок из книги может оказаться судьбоносной подсказкой и путеводной картой на жизненном пути. Но это так непросто - увидеть и понять намеки судьбы. И только по прошествии значительного времени становится понятным, куда и зачем ведет нас наша судьба.
