Камелия
Well-Known Member
Регистрация:20 Апр 2013
Сообщения:7.634
Реакции:26
Баллы:0
ПОЧИТАЙТЕ, ИНТЕРЕСНО...
Лавер.ру » Книги » М. Веллер » «Разбиватель сердец», часть 1
" - А я говорю - полюбит она тебя как милая, никуда не денется. - Не верю я в это...
Нет во мне чего-то того, что нравится женщинам. - Характера в тебе нет. - А,
знаешь... Посмотришь на себя в зеркало, плюнешь, - кому такой нужен... - Ладно.
Буду тобой руководить. От тебя ничего не потребуется - только беспрекословно и
точно выполнять мои указания. И ни шагу в сторону - хоть сдохни! Понял? Летний
пейзаж летел за окном вагона. Два холостяка ехали в отпуск на юг.
Пожелтевшая страница из общей тетради в клеточку - юношеского дневника. Неустоявшийся, старательно-твердый почерк: Как добиться любимой женщины:
1. Всегда держать себя в руках, иначе крышка. Думать, что делаешь.
2. Быть не таким, как все. Выделяться, поражать воображение, иметь какое-то особое качество.
3. Изучить все ее сильные и слабые стороны — чтоб уметь на них играть. 4. Научиться видеть себя и ее — ее глазами.
5. Уметь льстить, уметь вызывать жалость.
6. Пока она не стала полностью твоей, ни в коем случае не давать ей почувствовать всей силы своей любви: она должна быть постоянно не уверена, что ты не уйдешь в любой
момент.
7. Поставить себя существом высшего порядка.
8. Берегись чувства принуждения, зависимости, обязанности по отношению к себе: человеку свойственно стремиться к свободе — в данном случае это свобода выбора, свобода распоряжаться собой. А потому она может стремиться избавиться от тебя - даже если ты "лучший из всех" и очень нравишься ей.
9. Умей создать ситуацию и обстановку.
10. Умей ждать случай - и пользоваться им.
11. Никогда ничего не проси: должна захотеть сама.
12. Делай меньше подарков: не обязывать ее ничем.
13. Никогда не отказывайся ни от чего, что она хочет сделать для тебя. Любят тех, для кого что-то делают, а не наоборот. Она должна реализовать в себе свои собственные хорошие
стороны - и привязаться к тебе поэтому.
14. Помни: основной рычаг — самолюбие, основное средство — боль, основной прием - контрасты в обращении.
15. Умей сказать "нет" и уйти. Этим никогда ничего сразу не кончается. Откажись от малого
сейчас, чтоб получить все позднее.
16. Старайся не придумывать и не лгать — но никогда не открывай лжи: это может иметь самые скорбные последствия.
17. Добейся всего — но не смей травмировать ее душу. Не избегай любых средств. не принимай во внимание сопротивление.
18. Обрети культуру секса - как хочешь. Иначе
окажется мерзость вместо обещанного блаженства.
19. Давай поводы для ревности -
но чтоб они не подтвердились.
20. Умей показать ей свое презрение.
21. Не торопи
события.
22. Разумеется, выжми все из внешности, одежды, речи.
23. Перечитывай постоянно: Стендаль, "Красное и черное", "О любви". Лермонтов, "Герой нашего
времени". Пруст, "Любовь Свана". Гамсун, "Пан"...
- А где ты взял в те времена Пруста? - Рыковские переводы тридцать четвертого года. - Однако... Смешно, но не лишено... Это все откуда? Или ты сам придумал? - Обижаешь, шеф. Что ж я, тупой,
по-твоему? - И давно? Сколько тебе лет тогда было? - Двадцать, милый друг.
Двадцать... - Однако... А где же юношеский романтизм, чистый идеализм,
возвышенное благородство?.. - Волной смыло. - Какой волной? - Волной слез в
отчаянных трагедиях юности.
Бери кошелек, пошли обедать. Стучат колеса, проходит
официантка, звякают фужеры на столике. - Почему все-таки любовь так редко бывает
взаимна?.. - Огласите, пожалуйста, весь список. Я вам отвечу на все вопросы
сразу, мой любознательный друг. - И самое дикое: почему так часто любят
полнейших ничтожеств, предпочитая их людям замечательным, красивым, достойным и
любящим вдобавок? Почему жена красавца-графа сбегает с директором собачьего
цирка?.. - И очень просто... Давай возьмем еще по бифштексу? Да-да, и бутылочку
во-он того нам, пожалуйста!
Так о чем ты? Ага. Потому что глупые люди вроде тебя
вечно допускают в своих умственных поисках роковую ошибку: обладание чем-то
путают с наслаждением от этого обладания. А любовь, милый, - это чуйство, как-никак,
- оно живет внутри человека, оно субъективно. Есть у меня один приятель:
красивый, здоровый, зарабатывающий, непьющий, над женой трясется, по дому все
делает сам - а она выкобенивается, черт-те когда является домой и вечно еще
закатывает ему сцены. А сама! - ни рожи, ни души: отощалый гренадер после
самовольной ортлучки. И все знакомые ломают голову: ну чего он с ней живет и
мучится, с крокодилом, на него масса красивых баб заглядывается?
Отвечаю: значит,
он имеет с ней такие условия жизни, которые требуются его душе. Он-то думает,
что в неге и покое был бы счастлив. Глупости! Он бы с массой других обрел куда
больше неги и покоя. Значит, на самом-то деле он этого не хочет в глубине души,
в самой-самой глубине, куда даже сам не заглянешь. Человек страстей жаждет, а не
благополучия, другая ему все дома сделает и приласкает - а эта его до того
доводит, что он тарелку в телевизор швыряет! За то и любит: страсть она ему
внушает. - Ха-ха-ха! Кхх... пкхе... Ох, подавишься с тобой. - Не переживай, от
этого все давятся.
Так вот: когда один из двоих сильно любит, другому уже
неинтересно: ему нечего хотеть, что пожелай - тут же и получит. А где же страсти,
препятствия, метания души? Зато у первого страстей - сколько влезет: как не
переживай, все равно не получаешь того, что хочешь, и от этого хочешь еще
сильнее, потому что цель в принципе-то достижима и кажется возможной. И вдобавок
любит он тут не реального человека с массой неприятных черт, а выдуманного -
такого, какого ему в душе и надо. - Короче, пожени спокойно Ромео и Джульетту -
и никаких страстей не будет? - Примитивно, но, в общем верно. - Ты что, хочешь
сказать - "Нет в жизни счастья"? - Есть... Довольно редко, как известно. А чтоб
надолго - и того реже.
Человек от добра добра ищет, и ему то и дело худо кажется
добром. Уметь удерживать счастье - хитрое дело. Здесь есть вот какие "крючья"
для удержания. Психологи ставили опыт на щенках. С первой группой обращались
ласково, со второй - грубо, с третьей - то ласково, то грубо. Спрашивается:
какая группа сильнее всего привязалась к исследователям? Ответ: третья. Чувства,
которое швыряло из воды да в полымя. Одно по контрасту с другим куда как сильно
воспринималось. Вывод: если ты не сумеешь заставить женщину плакать - будешь
плакать сам. Не бойся делать больно - так надо. Почему женщина в общем любят
сильнее, чем мужчина? Потому что любовь для нее начинается болью, когда она
становится женщиной, и кончается болью, когда она рожает ребенка. На два эти
пика и натянут канат ее счастья, которое граничит с болью. Это - природа, а
против природы не попрешь. Официант, это чай или кофе? Вы в нем что, половую
тряпку полоскали?
М. Веллер, часть 2
О, юг!.. О, Черное море!.. Достаточно сказать это, чтоб остальное возникло перед
взором само - полный курортный набор: солнце, тепло, лазурный прибой, пальмы,
загорелые тела, отчаянно смелые купальники, и звездные вечера в стрекоте цикад,
и гуляние по набережным, и музыка танцплощадок... все это так известно, что
говорить решительно излишне, сплошные штампы и общие места - но все равно
приятно отдохнуть на море. И прохаживаются пары, и отношения их как правило
несложны и весьма сходны, и не льются слезы при расставании навсегда, хотя всяко
бывает, всяко бывает, верно?..
Пролетел месяц, пролетел. Пожалуйте возвращаться
в обычную колею, к дому и работе. Да и надоел уже этот юг, скучно тут. А
подробности - подробности у каждого свои. Не в них дело. И вот первый из двух
наших приятелей. Бедный заморыш стал буквально выше ростом, загар облагообразит
его, и вообще появилась в нем не то чтобы уверенность, но некое раздражающее
нахальство и самомнение. И провожает его на вокзале роскошная женщина, и смотрит
на него влажными собачьими глазами, и удивляются тихо окружающие
дисгармоничности этих отношений: неказист повелитель, в чем тут дело?
А дело
просто... Он полагал, что ему с ней все равно не светит, такая красавица, и
чувствам воли не давал - не надеялся. И показывал пренебрежение. И был спокоен -
не терял головы. И молол языком умно и даже интересно. И красивой женщине,
конечно, захотелось капельку пококетничать и мимолетно проверить свою власть над
сильным полом. И никакой власти не оказалось. И в ее самолюбии появилась
щербинка, и за эту щербинку зацепилась нить чувств и стала разматываться. да-да,
пушкинское "чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей". Он привлек
ее внимание: он вел себя необычно. Он внушил некоторое уважение: ему было
плевать на ее чары. Он уязвил: явно не стоил ее - и однако пренебрегал ею.
Красивую женщину заело. Он заранее замкнул свою душу, боясь поражения и не желая
боли. И эта душа, к которой ей было не прикоснуться, сделалась для нее
загадочной. Стала манить. И она сама придумала, какая это душа. И придумала,
понятно, так, как ей хотелось бы!
Он расчетливо дразнил ее, как бы тАяв жаре ее
чувства - и тут же обдавая холодом. Она начала страдать. Красивые и сильные
мужчины, веселые развлечения - перестали интересовать ее. Она ощутила боль - еще
не понимая, что это боль вошедшего в нее крючка, о который она сама рвется. Она
гордо переносила эту боль - но он тут же делался ласков и покорен, она
торжествовала было победу, покой, удовлетворение и была краткое время благодарна
ему за избавление от этой боли, — но он тут же дергал крючок вновь, осаживал ее,
уязвлял, унижал пренебрежением, - и все повторялось сначала, только все сильнее
и сильнее с каждым разом.
Ее губило то, что она недооценила противника в этой
любовной борьбе. Его спасало то, что он с самого начала был готов к проигрышу в
любой момент, и чувства его оставались в покое. Она пыталась бороться,
привязываясь к нему все более- и не могла подозревать, что ночь, утро и те
редкие дни, когда он намеренно не виделся с нею, он посвящал разбору событий и
выработке планов на ближайшее будущее - с холодной головой, упиваясь только
своим успехом, - и под руководством "опытного тренера" - своего приятеля,
потертого жизнью ловеласа, которого, казалось, вся эта история страшно забавляет.
Какая жалкая пародия на Печорина и иже с ним! День за днем он методично сокрушал
и гнул ее волю. Она начала плакать. Его рука поднималась на нее. Ему понравилось
ее мучить — он уважал себя за власть над ней. Он стал для нее единственным
мужчиной в мире. Ведь ничего подобного она в жизни не испытывала, и только
читала о таких терзаниях - и таком счастье, которым было временное избавление от
этих терзаний. Она оставалась для него лишь удовлетворением тщеславия и
чувственности. Как только он замечал в себе росток любви к ней — он торопливо и
старательно затаптывал его: он полагал, что она охладеет к нему в тот самый миг,
когда уверится и успокоится в его любви. Она стояла у вагона — предельно
несчастная сейчас, предельно счастливая в те минуты и часы, когда "все было
хорошо": она любила его.
Поезд тронулся. Он лег на верхнюю полку в купе и стал
смотреть в потолок. Он спрашивал себя, любит ли ее, и оказывалось, что он этого
не знает- пожалуй, нет. Он спрашивал себя, счастлив ли, и на этот вопрос тоже не
мог ответить- но, во всяком случае, лучше ему никогда не было и, надо полагать,
не будет. Он остановился на той мысли, что если она приедет к нему(как и будет,
видимо), он продолжит "дрессировку" и, пожалуй, женится на ней. И вот тогда
можно будет позволить себе временами действительно расслабляться и любить ее. "Но
вожжи не отпускать!" - заключил он свои размышления, закрыл глаза и стал дремать.
Засыпая, он успел в который раз подумать, какой молодец его умный и опытный друг
и какой молодец он сам. Его друг, его наставник и покровитель, теоретик и
донжуан, лежал на нижней полке и задыхался от презрения и ненависти к нему. "Она
даже не пришла проводить меня...
Я должен был нарваться. Я сам устроил себе это
истязание. Не с тобой же мне равняться, ничтожный сопляк, поганая козявка,
самодовольный червяк. У, засопел, паразит. Бедная девочка, дура. Зачем я все это
устроил? Впрочем, она счастлива. Моя была лучше. Надо покантоваться столько,
сколько я, чтоб понять, что такое настоящая женщина. Я проиграл. Когда я
проиграл ее? Наверное, в тот самый миг, когда раскрылся. А когда полюбил? Тогда
же, наверное. Она сидела в полумраке, такая милая, доверчивая, беззащитная. И
мне не было ни интересно, ни хорошо. Я знал наизусть, что будет дальше, и знал
свою власть, и читал все варианты, как в шахматах. И знал, что все будет так,
как я захочу, и знал, что будет через полчаса, и утром, и через неделю... и
всего этого мне было мало. Ну, одной больше... толку-то.
Она была в моих руках,
и я знал, как она будет любить меня, какой станет верной и привязчивой, как
будет тихо сносить мою небрежность, будет счастливой и тихо смирившейся... Ну а
я-то сам, что я получу - еще одну замену тому, чего у меня нет, еще одну
нелюбимую женщину?.. И я захотел быть счастлив - наперекор всему, всем победам и
потерям, всей судьбе, наперекор паутине, наросшей на сердце, и неверю в счастье
для себя когда-либо: я захотел любить. Потому что ничего не стоило добиться ее
любви - но я уже не верил в возможность полюбить самому. Неужели я это еще могу?
Да ведь могу. Вот что во мне тогда поднялось. И это ощущение - что у меня может
быть не женщина, а любимая женщина - понесло меня, как полет в детском сне, как
волна в стену, и я уже знал, что сейчас со звоном вмажусь в эту стену, - буду
любить, и буду счастлив, и буду живой - а не разочарованный герой юнцов и дам. И
я открыл рот, чтобы сказать ей все - хотя это было еще неправдой, было только
предчувствие, сознание возможности всего, - а когда все слова были сказаны, они
оказались уже правдой. Почти правдой...
И все те первые дни я раскалывал свою
душу, как орех об камни, чтоб освободить то, что в ней было замуровано и забыто.
Я выражался, как щенок, и чувствовал себя щенком. Я в изумлении спрашивал себя -
неужели я и впрямь это чувствую? И отвечал: вот да - ведь правда. Как я был
счастлив, что люблю. Как радовался ей. Как поражался, что это возможно для меня:
любить и быть любимым, не скрывать своих чувств - и получать то же в ответ. Все
у нас было в унисон. Единственный раз в моей жизни. Мы сходили с ума друг по
другу - и не скрывали этого, и были счастливы. Я открывал в ней недостатки - и
умилялся им: на черта мне победительница конкурса красоты - а вот эта самая
обычная, но м_о_я, и я с ней счастлив, и никакой другой не надо. "Ты казался
волком, - сказала она, - а оказался ручным псом, который несет в зубах свой
ошейник и виляет хвостом".
И я радовался, что сумел стать ее ручным псом,
безмозглый идиот. Это такое счастье - быть ручным псом в тех руках, которые
любишь и которым веришь. А потом - потом все пошло как обычно... Я сорвался с
цепи и вываливал на нее все свои чувства - без меры. Ей нечего было желать - я
опрометью выполнял и вилял хвостом. Она стала властна надо мной - я сам так
захотел: мне ее власть была сладка, а ей - переставала быть интересна. Для меня
происшедшее было невероятным - для нее нет. Я не мог опомниться - она опомнилась
первой. Я не хотел опомниться - а она побаивалась меня, побаивалась оказаться от
меня в зависимости. Она стала утверждать свою власть надо мной - и я рьяно
помогал ей в этом, ничего не видя и не понимая: я был пьян в дым невероятной
взаимностью нашего чувства. И оказалось, что для меня нет ничего, кроме нее,
зато для нее есть весьма много вещей на свете, кроме меня, который все равно
никуда не денется. Вот тут я и задергался.
До меня все еще не доходило, что все
уже не так, как в первые дни. "Ты делаешь ошибку за ошибкой", - заметила она.
Бог мой, какие ошибки, я не желал обдумывать ничего, я летел, как через речные
пороги, и радовался, что способен на это... "А вот конец, хоть не трагичный, но
досадный: какой-то грек нашел Кассандрову обитель, и начал..." М-да. Милая,
хорошая, дурочка, что ж ты наделала. Неужели же невозможно, чтобы - оба, сильно,
друг друга, без борьбы, без тактики, без уловок - открыто, счастливо?.." - Чтой-то
ты кислый какой-то, - приветливо сказал меньшой друг, свешивая выспавшееся лицо
с верхней полки. - А ведь засвечу я тебе сейчас по харе, - сдавленно сказал
больший друг. - Вали-ка в другое купе от греха, поменяйся. - И выходит в тамбур.
Там он долго курит, мрачно гоня счастливые воспоминания, которые еще слишком
свежи и причиняют слишком много боли.
Потом уплывает в иллюзии, что еще случится
чудо и все устроится хорошо. - Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны...
- Слушай, ты старше меня на девять лет... когда-то я подражал тебе... скажи, что
же: это неизбежно? не бывает, чтобы - вместе? - Эк тебя прихватила. Что же -
всерьез? - Похоже... И на старуху бывает проруха. - Я такой же глупый, как все
прочие. Но думается мне, коли уж ты пришел за жисть толковать, что ты неправ. ..
Неправ. В чем? В том, что когда король Лир отказывается от власти, он не вправе
рассчитывать на королевскую жизнь. Благ без обязанностей не бывает. И в любви
тоже. Женщина не может главенствовать в любви. И не хочет. И не должна. И не
будет. Ты это знаешь? - Знаю. Но я не хочу главенства, я хочу, чтоб это было
само, естественно, взаимно, друг другу, понимаешь? - Не нужна корона - катись из
дворца в бродяги. Властвовать - это тяжкий труд. К этому тоже нужно иметь вкус,
силы, способности. Тебе тридцать лет - неужели таких простых вещей не знаешь? -
А тебе сорок - и счастлив ты с этим своим знанием? - Настолько, насколько это
вообще возможно. До тебя не доходит, что ли: женщина рожает детей и готовит еду
- мужчина эту еду добывает и защищает семью.
Дело мужчины - подчинять, дело
женщины - подчиняться, и счастье каждого - в этом. А кто не умеет быть счастлив
своим счастьем - чужого не обретет. Ты хотел хотеть того, что она хочет. А
должен ты был хотеть, чтоб она хотела того, что ты хочешь. Люби как душу, тряси
как грушу, - и вся народная мудрость, бесконечно правая. Да хоть ты застрелись
из-за нее - но веди себя как мужчина, а не раб. - Но ведь я же хотел - для нее
все!.. - Значит, ей нужно было не это, а? Я тебя понимаю: подчиняться проще, чем
подчинять. - Мне плюнуть раз было ее подчинить. Но тогда бы для меня все исчезло.
Не нужно стало бы. Вот тут ты и не прав. Настрой у тебя неправильный. Чувствуешь
неправильно. Не по-мужски. - Ты циник. - А ты лопух.
В отношении к женщине
всегда должно быть что-то от отношения к ребенку: иногда и запретить, и наказать,
- но для ее же блага. Из любви к ребенку не делают же его повелителем в доме?
Это современная эмансипация все поставила с ног на голову: и женщины
мужественные, и мужчины женственные, полный кавардак и неумеренные претензии.
Доставай из холодильника, что там еще есть. ...И наш герой через ночной город
долго бредет пешком к себе домой, что-то шепча, сморкаясь, отирая слезы, и все
пытается сообразить, как же это он умудрился превратиться из Дон-Жуана в Вертера,
беспрекословно согласного на все ради счастья увидеть ее еще раз. Наутро он
чувствует в себе достаточно сил, чтобы написать ей гордое прощальное письмо, но
через неделю решает, что может еще раз съездить в город, где она живет: в его
власти не ездить, но такое счастье увидеть еще раз... это ничего не изменит, но
хоть еще раз увидеть.
Лавер.ру » Книги » М. Веллер » «Разбиватель сердец», часть 1
" - А я говорю - полюбит она тебя как милая, никуда не денется. - Не верю я в это...
Нет во мне чего-то того, что нравится женщинам. - Характера в тебе нет. - А,
знаешь... Посмотришь на себя в зеркало, плюнешь, - кому такой нужен... - Ладно.
Буду тобой руководить. От тебя ничего не потребуется - только беспрекословно и
точно выполнять мои указания. И ни шагу в сторону - хоть сдохни! Понял? Летний
пейзаж летел за окном вагона. Два холостяка ехали в отпуск на юг.
Пожелтевшая страница из общей тетради в клеточку - юношеского дневника. Неустоявшийся, старательно-твердый почерк: Как добиться любимой женщины:
1. Всегда держать себя в руках, иначе крышка. Думать, что делаешь.
2. Быть не таким, как все. Выделяться, поражать воображение, иметь какое-то особое качество.
3. Изучить все ее сильные и слабые стороны — чтоб уметь на них играть. 4. Научиться видеть себя и ее — ее глазами.
5. Уметь льстить, уметь вызывать жалость.
6. Пока она не стала полностью твоей, ни в коем случае не давать ей почувствовать всей силы своей любви: она должна быть постоянно не уверена, что ты не уйдешь в любой
момент.
7. Поставить себя существом высшего порядка.
8. Берегись чувства принуждения, зависимости, обязанности по отношению к себе: человеку свойственно стремиться к свободе — в данном случае это свобода выбора, свобода распоряжаться собой. А потому она может стремиться избавиться от тебя - даже если ты "лучший из всех" и очень нравишься ей.
9. Умей создать ситуацию и обстановку.
10. Умей ждать случай - и пользоваться им.
11. Никогда ничего не проси: должна захотеть сама.
12. Делай меньше подарков: не обязывать ее ничем.
13. Никогда не отказывайся ни от чего, что она хочет сделать для тебя. Любят тех, для кого что-то делают, а не наоборот. Она должна реализовать в себе свои собственные хорошие
стороны - и привязаться к тебе поэтому.
14. Помни: основной рычаг — самолюбие, основное средство — боль, основной прием - контрасты в обращении.
15. Умей сказать "нет" и уйти. Этим никогда ничего сразу не кончается. Откажись от малого
сейчас, чтоб получить все позднее.
16. Старайся не придумывать и не лгать — но никогда не открывай лжи: это может иметь самые скорбные последствия.
17. Добейся всего — но не смей травмировать ее душу. Не избегай любых средств. не принимай во внимание сопротивление.
18. Обрети культуру секса - как хочешь. Иначе
окажется мерзость вместо обещанного блаженства.
19. Давай поводы для ревности -
но чтоб они не подтвердились.
20. Умей показать ей свое презрение.
21. Не торопи
события.
22. Разумеется, выжми все из внешности, одежды, речи.
23. Перечитывай постоянно: Стендаль, "Красное и черное", "О любви". Лермонтов, "Герой нашего
времени". Пруст, "Любовь Свана". Гамсун, "Пан"...
- А где ты взял в те времена Пруста? - Рыковские переводы тридцать четвертого года. - Однако... Смешно, но не лишено... Это все откуда? Или ты сам придумал? - Обижаешь, шеф. Что ж я, тупой,
по-твоему? - И давно? Сколько тебе лет тогда было? - Двадцать, милый друг.
Двадцать... - Однако... А где же юношеский романтизм, чистый идеализм,
возвышенное благородство?.. - Волной смыло. - Какой волной? - Волной слез в
отчаянных трагедиях юности.
Бери кошелек, пошли обедать. Стучат колеса, проходит
официантка, звякают фужеры на столике. - Почему все-таки любовь так редко бывает
взаимна?.. - Огласите, пожалуйста, весь список. Я вам отвечу на все вопросы
сразу, мой любознательный друг. - И самое дикое: почему так часто любят
полнейших ничтожеств, предпочитая их людям замечательным, красивым, достойным и
любящим вдобавок? Почему жена красавца-графа сбегает с директором собачьего
цирка?.. - И очень просто... Давай возьмем еще по бифштексу? Да-да, и бутылочку
во-он того нам, пожалуйста!
Так о чем ты? Ага. Потому что глупые люди вроде тебя
вечно допускают в своих умственных поисках роковую ошибку: обладание чем-то
путают с наслаждением от этого обладания. А любовь, милый, - это чуйство, как-никак,
- оно живет внутри человека, оно субъективно. Есть у меня один приятель:
красивый, здоровый, зарабатывающий, непьющий, над женой трясется, по дому все
делает сам - а она выкобенивается, черт-те когда является домой и вечно еще
закатывает ему сцены. А сама! - ни рожи, ни души: отощалый гренадер после
самовольной ортлучки. И все знакомые ломают голову: ну чего он с ней живет и
мучится, с крокодилом, на него масса красивых баб заглядывается?
Отвечаю: значит,
он имеет с ней такие условия жизни, которые требуются его душе. Он-то думает,
что в неге и покое был бы счастлив. Глупости! Он бы с массой других обрел куда
больше неги и покоя. Значит, на самом-то деле он этого не хочет в глубине души,
в самой-самой глубине, куда даже сам не заглянешь. Человек страстей жаждет, а не
благополучия, другая ему все дома сделает и приласкает - а эта его до того
доводит, что он тарелку в телевизор швыряет! За то и любит: страсть она ему
внушает. - Ха-ха-ха! Кхх... пкхе... Ох, подавишься с тобой. - Не переживай, от
этого все давятся.
Так вот: когда один из двоих сильно любит, другому уже
неинтересно: ему нечего хотеть, что пожелай - тут же и получит. А где же страсти,
препятствия, метания души? Зато у первого страстей - сколько влезет: как не
переживай, все равно не получаешь того, что хочешь, и от этого хочешь еще
сильнее, потому что цель в принципе-то достижима и кажется возможной. И вдобавок
любит он тут не реального человека с массой неприятных черт, а выдуманного -
такого, какого ему в душе и надо. - Короче, пожени спокойно Ромео и Джульетту -
и никаких страстей не будет? - Примитивно, но, в общем верно. - Ты что, хочешь
сказать - "Нет в жизни счастья"? - Есть... Довольно редко, как известно. А чтоб
надолго - и того реже.
Человек от добра добра ищет, и ему то и дело худо кажется
добром. Уметь удерживать счастье - хитрое дело. Здесь есть вот какие "крючья"
для удержания. Психологи ставили опыт на щенках. С первой группой обращались
ласково, со второй - грубо, с третьей - то ласково, то грубо. Спрашивается:
какая группа сильнее всего привязалась к исследователям? Ответ: третья. Чувства,
которое швыряло из воды да в полымя. Одно по контрасту с другим куда как сильно
воспринималось. Вывод: если ты не сумеешь заставить женщину плакать - будешь
плакать сам. Не бойся делать больно - так надо. Почему женщина в общем любят
сильнее, чем мужчина? Потому что любовь для нее начинается болью, когда она
становится женщиной, и кончается болью, когда она рожает ребенка. На два эти
пика и натянут канат ее счастья, которое граничит с болью. Это - природа, а
против природы не попрешь. Официант, это чай или кофе? Вы в нем что, половую
тряпку полоскали?
М. Веллер, часть 2
О, юг!.. О, Черное море!.. Достаточно сказать это, чтоб остальное возникло перед
взором само - полный курортный набор: солнце, тепло, лазурный прибой, пальмы,
загорелые тела, отчаянно смелые купальники, и звездные вечера в стрекоте цикад,
и гуляние по набережным, и музыка танцплощадок... все это так известно, что
говорить решительно излишне, сплошные штампы и общие места - но все равно
приятно отдохнуть на море. И прохаживаются пары, и отношения их как правило
несложны и весьма сходны, и не льются слезы при расставании навсегда, хотя всяко
бывает, всяко бывает, верно?..
Пролетел месяц, пролетел. Пожалуйте возвращаться
в обычную колею, к дому и работе. Да и надоел уже этот юг, скучно тут. А
подробности - подробности у каждого свои. Не в них дело. И вот первый из двух
наших приятелей. Бедный заморыш стал буквально выше ростом, загар облагообразит
его, и вообще появилась в нем не то чтобы уверенность, но некое раздражающее
нахальство и самомнение. И провожает его на вокзале роскошная женщина, и смотрит
на него влажными собачьими глазами, и удивляются тихо окружающие
дисгармоничности этих отношений: неказист повелитель, в чем тут дело?
А дело
просто... Он полагал, что ему с ней все равно не светит, такая красавица, и
чувствам воли не давал - не надеялся. И показывал пренебрежение. И был спокоен -
не терял головы. И молол языком умно и даже интересно. И красивой женщине,
конечно, захотелось капельку пококетничать и мимолетно проверить свою власть над
сильным полом. И никакой власти не оказалось. И в ее самолюбии появилась
щербинка, и за эту щербинку зацепилась нить чувств и стала разматываться. да-да,
пушкинское "чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей". Он привлек
ее внимание: он вел себя необычно. Он внушил некоторое уважение: ему было
плевать на ее чары. Он уязвил: явно не стоил ее - и однако пренебрегал ею.
Красивую женщину заело. Он заранее замкнул свою душу, боясь поражения и не желая
боли. И эта душа, к которой ей было не прикоснуться, сделалась для нее
загадочной. Стала манить. И она сама придумала, какая это душа. И придумала,
понятно, так, как ей хотелось бы!
Он расчетливо дразнил ее, как бы тАяв жаре ее
чувства - и тут же обдавая холодом. Она начала страдать. Красивые и сильные
мужчины, веселые развлечения - перестали интересовать ее. Она ощутила боль - еще
не понимая, что это боль вошедшего в нее крючка, о который она сама рвется. Она
гордо переносила эту боль - но он тут же делался ласков и покорен, она
торжествовала было победу, покой, удовлетворение и была краткое время благодарна
ему за избавление от этой боли, — но он тут же дергал крючок вновь, осаживал ее,
уязвлял, унижал пренебрежением, - и все повторялось сначала, только все сильнее
и сильнее с каждым разом.
Ее губило то, что она недооценила противника в этой
любовной борьбе. Его спасало то, что он с самого начала был готов к проигрышу в
любой момент, и чувства его оставались в покое. Она пыталась бороться,
привязываясь к нему все более- и не могла подозревать, что ночь, утро и те
редкие дни, когда он намеренно не виделся с нею, он посвящал разбору событий и
выработке планов на ближайшее будущее - с холодной головой, упиваясь только
своим успехом, - и под руководством "опытного тренера" - своего приятеля,
потертого жизнью ловеласа, которого, казалось, вся эта история страшно забавляет.
Какая жалкая пародия на Печорина и иже с ним! День за днем он методично сокрушал
и гнул ее волю. Она начала плакать. Его рука поднималась на нее. Ему понравилось
ее мучить — он уважал себя за власть над ней. Он стал для нее единственным
мужчиной в мире. Ведь ничего подобного она в жизни не испытывала, и только
читала о таких терзаниях - и таком счастье, которым было временное избавление от
этих терзаний. Она оставалась для него лишь удовлетворением тщеславия и
чувственности. Как только он замечал в себе росток любви к ней — он торопливо и
старательно затаптывал его: он полагал, что она охладеет к нему в тот самый миг,
когда уверится и успокоится в его любви. Она стояла у вагона — предельно
несчастная сейчас, предельно счастливая в те минуты и часы, когда "все было
хорошо": она любила его.
Поезд тронулся. Он лег на верхнюю полку в купе и стал
смотреть в потолок. Он спрашивал себя, любит ли ее, и оказывалось, что он этого
не знает- пожалуй, нет. Он спрашивал себя, счастлив ли, и на этот вопрос тоже не
мог ответить- но, во всяком случае, лучше ему никогда не было и, надо полагать,
не будет. Он остановился на той мысли, что если она приедет к нему(как и будет,
видимо), он продолжит "дрессировку" и, пожалуй, женится на ней. И вот тогда
можно будет позволить себе временами действительно расслабляться и любить ее. "Но
вожжи не отпускать!" - заключил он свои размышления, закрыл глаза и стал дремать.
Засыпая, он успел в который раз подумать, какой молодец его умный и опытный друг
и какой молодец он сам. Его друг, его наставник и покровитель, теоретик и
донжуан, лежал на нижней полке и задыхался от презрения и ненависти к нему. "Она
даже не пришла проводить меня...
Я должен был нарваться. Я сам устроил себе это
истязание. Не с тобой же мне равняться, ничтожный сопляк, поганая козявка,
самодовольный червяк. У, засопел, паразит. Бедная девочка, дура. Зачем я все это
устроил? Впрочем, она счастлива. Моя была лучше. Надо покантоваться столько,
сколько я, чтоб понять, что такое настоящая женщина. Я проиграл. Когда я
проиграл ее? Наверное, в тот самый миг, когда раскрылся. А когда полюбил? Тогда
же, наверное. Она сидела в полумраке, такая милая, доверчивая, беззащитная. И
мне не было ни интересно, ни хорошо. Я знал наизусть, что будет дальше, и знал
свою власть, и читал все варианты, как в шахматах. И знал, что все будет так,
как я захочу, и знал, что будет через полчаса, и утром, и через неделю... и
всего этого мне было мало. Ну, одной больше... толку-то.
Она была в моих руках,
и я знал, как она будет любить меня, какой станет верной и привязчивой, как
будет тихо сносить мою небрежность, будет счастливой и тихо смирившейся... Ну а
я-то сам, что я получу - еще одну замену тому, чего у меня нет, еще одну
нелюбимую женщину?.. И я захотел быть счастлив - наперекор всему, всем победам и
потерям, всей судьбе, наперекор паутине, наросшей на сердце, и неверю в счастье
для себя когда-либо: я захотел любить. Потому что ничего не стоило добиться ее
любви - но я уже не верил в возможность полюбить самому. Неужели я это еще могу?
Да ведь могу. Вот что во мне тогда поднялось. И это ощущение - что у меня может
быть не женщина, а любимая женщина - понесло меня, как полет в детском сне, как
волна в стену, и я уже знал, что сейчас со звоном вмажусь в эту стену, - буду
любить, и буду счастлив, и буду живой - а не разочарованный герой юнцов и дам. И
я открыл рот, чтобы сказать ей все - хотя это было еще неправдой, было только
предчувствие, сознание возможности всего, - а когда все слова были сказаны, они
оказались уже правдой. Почти правдой...
И все те первые дни я раскалывал свою
душу, как орех об камни, чтоб освободить то, что в ней было замуровано и забыто.
Я выражался, как щенок, и чувствовал себя щенком. Я в изумлении спрашивал себя -
неужели я и впрямь это чувствую? И отвечал: вот да - ведь правда. Как я был
счастлив, что люблю. Как радовался ей. Как поражался, что это возможно для меня:
любить и быть любимым, не скрывать своих чувств - и получать то же в ответ. Все
у нас было в унисон. Единственный раз в моей жизни. Мы сходили с ума друг по
другу - и не скрывали этого, и были счастливы. Я открывал в ней недостатки - и
умилялся им: на черта мне победительница конкурса красоты - а вот эта самая
обычная, но м_о_я, и я с ней счастлив, и никакой другой не надо. "Ты казался
волком, - сказала она, - а оказался ручным псом, который несет в зубах свой
ошейник и виляет хвостом".
И я радовался, что сумел стать ее ручным псом,
безмозглый идиот. Это такое счастье - быть ручным псом в тех руках, которые
любишь и которым веришь. А потом - потом все пошло как обычно... Я сорвался с
цепи и вываливал на нее все свои чувства - без меры. Ей нечего было желать - я
опрометью выполнял и вилял хвостом. Она стала властна надо мной - я сам так
захотел: мне ее власть была сладка, а ей - переставала быть интересна. Для меня
происшедшее было невероятным - для нее нет. Я не мог опомниться - она опомнилась
первой. Я не хотел опомниться - а она побаивалась меня, побаивалась оказаться от
меня в зависимости. Она стала утверждать свою власть надо мной - и я рьяно
помогал ей в этом, ничего не видя и не понимая: я был пьян в дым невероятной
взаимностью нашего чувства. И оказалось, что для меня нет ничего, кроме нее,
зато для нее есть весьма много вещей на свете, кроме меня, который все равно
никуда не денется. Вот тут я и задергался.
До меня все еще не доходило, что все
уже не так, как в первые дни. "Ты делаешь ошибку за ошибкой", - заметила она.
Бог мой, какие ошибки, я не желал обдумывать ничего, я летел, как через речные
пороги, и радовался, что способен на это... "А вот конец, хоть не трагичный, но
досадный: какой-то грек нашел Кассандрову обитель, и начал..." М-да. Милая,
хорошая, дурочка, что ж ты наделала. Неужели же невозможно, чтобы - оба, сильно,
друг друга, без борьбы, без тактики, без уловок - открыто, счастливо?.." - Чтой-то
ты кислый какой-то, - приветливо сказал меньшой друг, свешивая выспавшееся лицо
с верхней полки. - А ведь засвечу я тебе сейчас по харе, - сдавленно сказал
больший друг. - Вали-ка в другое купе от греха, поменяйся. - И выходит в тамбур.
Там он долго курит, мрачно гоня счастливые воспоминания, которые еще слишком
свежи и причиняют слишком много боли.
Потом уплывает в иллюзии, что еще случится
чудо и все устроится хорошо. - Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны...
- Слушай, ты старше меня на девять лет... когда-то я подражал тебе... скажи, что
же: это неизбежно? не бывает, чтобы - вместе? - Эк тебя прихватила. Что же -
всерьез? - Похоже... И на старуху бывает проруха. - Я такой же глупый, как все
прочие. Но думается мне, коли уж ты пришел за жисть толковать, что ты неправ. ..
Неправ. В чем? В том, что когда король Лир отказывается от власти, он не вправе
рассчитывать на королевскую жизнь. Благ без обязанностей не бывает. И в любви
тоже. Женщина не может главенствовать в любви. И не хочет. И не должна. И не
будет. Ты это знаешь? - Знаю. Но я не хочу главенства, я хочу, чтоб это было
само, естественно, взаимно, друг другу, понимаешь? - Не нужна корона - катись из
дворца в бродяги. Властвовать - это тяжкий труд. К этому тоже нужно иметь вкус,
силы, способности. Тебе тридцать лет - неужели таких простых вещей не знаешь? -
А тебе сорок - и счастлив ты с этим своим знанием? - Настолько, насколько это
вообще возможно. До тебя не доходит, что ли: женщина рожает детей и готовит еду
- мужчина эту еду добывает и защищает семью.
Дело мужчины - подчинять, дело
женщины - подчиняться, и счастье каждого - в этом. А кто не умеет быть счастлив
своим счастьем - чужого не обретет. Ты хотел хотеть того, что она хочет. А
должен ты был хотеть, чтоб она хотела того, что ты хочешь. Люби как душу, тряси
как грушу, - и вся народная мудрость, бесконечно правая. Да хоть ты застрелись
из-за нее - но веди себя как мужчина, а не раб. - Но ведь я же хотел - для нее
все!.. - Значит, ей нужно было не это, а? Я тебя понимаю: подчиняться проще, чем
подчинять. - Мне плюнуть раз было ее подчинить. Но тогда бы для меня все исчезло.
Не нужно стало бы. Вот тут ты и не прав. Настрой у тебя неправильный. Чувствуешь
неправильно. Не по-мужски. - Ты циник. - А ты лопух.
В отношении к женщине
всегда должно быть что-то от отношения к ребенку: иногда и запретить, и наказать,
- но для ее же блага. Из любви к ребенку не делают же его повелителем в доме?
Это современная эмансипация все поставила с ног на голову: и женщины
мужественные, и мужчины женственные, полный кавардак и неумеренные претензии.
Доставай из холодильника, что там еще есть. ...И наш герой через ночной город
долго бредет пешком к себе домой, что-то шепча, сморкаясь, отирая слезы, и все
пытается сообразить, как же это он умудрился превратиться из Дон-Жуана в Вертера,
беспрекословно согласного на все ради счастья увидеть ее еще раз. Наутро он
чувствует в себе достаточно сил, чтобы написать ей гордое прощальное письмо, но
через неделю решает, что может еще раз съездить в город, где она живет: в его
власти не ездить, но такое счастье увидеть еще раз... это ничего не изменит, но
хоть еще раз увидеть.
