Перун
Administrator
Регистрация:20 Апр 2013
Сообщения:6.927
Реакции:46
Баллы:0
В погоне за ним сходили с ума алхимики... У философского камня множество толкований, но возможно заявить, что это некое начало, которое разрешает превращать в золото каждые металлы и к тому же является панацеей, обновляющей тело и продлевающей жизнь. Именовали его по-различному: великим магистериумом, универсальным камнем, красной тинктурой, эликсиром судьбы. Наследники Гермеса Трисмегиста Поиски этого волшебного средства также именовали по-всякому. И герметическим мастерством – от греческого имени египетского волшебника Гермеса Трисмегиста, могшего превращать простые металлы в золото; и Великим Деланием; и легко алхимией (калька с арабского al-kimia от слова «Кем», либо «Хем», старого заглавия Египта, отчизны этой ветшайшей науки). В Александрийской академии, просуществовавшей до VII века н.э, алхимические лаборатории размещались в главном строении – Храме судьбы, исцеления и смерти. С VII века начинается победоносное шествие ислама по Малой и Средней Азии, Северной Африке, включая Египет, и югу Пиренейского полуострова в Европе. В Дамаске, Багдаде, Кордове, Каире создаются университеты, на пару столетий ставшие научными центрами. Арабский ученый Абу Муса Джабир ибн-Хайан, узнаваемый в Европе под именем Гебер, создал целое учение о том, как «излечивать» «несовершенные» металлы и превращать их в «идеальный» – золото. Для этого, утверждал он, нужен «универсальный растворитель альиксир», что к тому же обязан владеть еще волшебными особенностями – исцелять все болезни и, быть может, давать бессмертие. Кстати, эти «побочные функции» и закрепились в современном значении слова «эликсир» в русском языке. «Аль-иксира» арабские алхимики так и не создали и золота не извлекли. Но добились несомненных практических удач: ими были выделены сурьма, фосфор и мышьяк, взяты растворы и уксусная кислота сильных минеральных кислот. После XII века научные изучения перемещаются в Европу, где алхимия выясняется в незавидном положении. В 1317 году отец Иоанн XXII предает ее анафеме, после чего каждый алхимик в любую секунду мог быть заявлен еретиком со всеми вытекающими последствиями. Но европейские властители втайне продолжали покровительствовать алхимии, рассчитывая обогатиться, в случае если будет отыскан метод получения золота посредством «философского камня». Все монастыри завели собственные лаборатории, короли и князья держали алхимиков на жалованье. Первым известным европейским алхимиком стал монах-доминиканец Альберт фон Больштедт (1193-1280), более известный как Альберт Великий. Его не менее известным современником был британский монах-францисканец Роджер Бэкон (1214-1292), написавший трактат «Зеркало алхимии». В нем он ставит основную практическую задачу, которую нужно решить прежде всего: «обучиться приготовлять некое средство, эликсир, которое, кинутое на металл либо несовершенное вещество, делает их идеальными в момент прикосновения». Увы, тем, кто занимался Великим Деланием, никак не удавалось отыскать эликсир, либо философский камень. Действительно, в первой половине 70-ых годов XIII века итальянский алхимик кардинал Джованни Фиданца, узнаваемый под именем Бонавентура, взял химическое соединение, близкое к универсальному растворителю.
Это был раствор нашатыря в азотной кислоте, что имел возможность растворять «царя металлов», золото, и исходя из этого стал называться «царской водки». Карусель шарлатанов Данте в собственной «Божественной комедии» поместил в восьмой круг Ада тех, кто «алхимией подделывал золото» – и отнюдь не изза правоверности. С XVI века от ученых, еще не в полной мере расставшихся с алхимическими мечтаниями, отделилось бессчётное братство странствующих авантюристов, которые, применяя общую веру в возможность делать золото, воображали поддельные доказательства собственного искусства. Жертвами их обмана становились даже коронованные особы. Так, на протяжении правления Генриха VI целая шайка адептов Великого Делания наводнила Англию фальшивым «царем металлов» и фальшивыми золотыми монетами. Вместо золота мошенники применяли бронзовую смесь. Во Франции подобным же образом некоторый Жак де Керр, выдававший себя за алхимика, вовлек в аферу с поддельным золотом Карла VII. А в Берлине при курфюрсте Георге продолжительное время удачно дурачил людей Леонард Турнгейсер, что, будучи ловким фокусником, публично «превращал» свинец в золото. Очень необыкновенной есть история жившего в семнадцатом веке поляка Михаила Сендзивого, что, не смотря на то, что и не был алхимиком, но вошел в историю этой науки. В 1604 году, пребывав в Саксонии, из великодушия он за деньги добился освобождения из колонии шотландского алхимика Сетона и привез того в Краков. Признательный Сетон не смотря на то, что и не открыл спасителю собственных тайн, но дал ему маленькое количество прекрасного порошка, а сам скоро погиб. Посредством этого средства Сендзивый превращал различные металлы в золото при дворе Сигизмунда III в Кракове, о чем имеется исторические свидетельства. Потом он был приглашен в Прагу, где император Рудольф, получив от него щепотку порошка, сам удачно совершил алхимическую трансмутацию. В память об этом событии правитель приказал поместить на стене дворцовой лаборатории табличку с надписью «Пускай испытает кто-либо сделать то, что сделал поляк Сендзивый». Но коварная будущее сыграла с Михаилом Сендзивым злую шутку. Из Праги он отправился в Вюртемберг, где князь Фридрих принял поляка с почестями. Но питавший зависть к ему алхимик Мюленфельс тайно схватил его и забрал прекрасный порошок. В то время как правонарушение раскрылось, Мюленфельс был повешен, но Сендзивому это ничего не дало: порошок он обратно не взял, сам его изготовить не умел и кончил собственные дни в нищете. Одним из последних известных алхимиков-шарлатанов был некоторый Каэтан, именовавшийся графом Руджиеро. Родом неаполитанец, этот сын крестьянина продолжительное время подвизался при Мюнхенском, Венском и Берлинском дворах, пока в 1709 году не окончил собственные дни в Берлине на виселице, украшенной мишурным золотом.
Но, и после графа-самозванца в Европе объявлялись алхимики, утверждавшие, словно бы нашли «философский камень». Его последней жертвой стал британский доктор Джемс Прайс. В первой половине 80-ых годов восемнадцатого века он заявил перед Королевским обществом наук, что ему удалось взять красно-белый порошок, при помощи которого возможно превращать ртуть по желанию в серебро и золото. При этом алхимик показывал толстую рукопись, в которой якобы был обрисован процесс трансмутации. В то время как же от него "настойчиво попросили" публично показать собственный мастерство, он… отравился. Но как бы химерична ни была преследовавшаяся алхимиками цель, собственными опытами, которых сделали очень много в течении многих столетий, они принесли науке огромную пользу, проложив дорогу к современной химии. Трансмутация, не признанная наукой В ХVIII веке, когда химия стала настоящей наукой, алхимия превратилась в что-то подобное колдовству, в которое мало кто верил. Однако пребывали ученые, продолжавшие поиски метода превращения разных металлов в золото. Одним из них был француз Теодор Тиффро, окончивший Высшую промышленную школу. Он был уверен, что металлы, которые все химики вычисляли неразложимыми элементами, в действительности воображают собой сложные соединения, могут в ходе реакций обмениваться составными частями и преобразовываться приятель в приятеля. Значит, и надежды алхимиков на превращение свинца в золото отнюдь не беспочвенны. Такие процессы не скоро воспроизведешь в лаборатории, но они точно должны идти в природе. Чтобы доказать это, Тиффро отправился в Мексику, богатую месторождениями драгоценных металлов. Он ездил по стране, общался с золотоискателями, и те в один голос говорили ему, что золото растет из серебра под лучами солнца. Иначе говоря происходит трансмутация, которой тщетно получали алхимики. Тиффро решил проверить это. Для собственных изучений он выбрал славившийся серебряными копями горный город Гвадалахару, где солнце палило нещадно. Оборудовал маленькую химическую лабораторию. В качестве исходного материала для опытов брал чистое местное серебро либо, когда его не было, мексиканские серебряные монеты. Превращал их в опилки, шепетильно разбирал состав и, убедившись в отсутствии следов золота, растворял серебро в азотной кислоте. Потом сосуды с серебряным раствором выставлял на самый солнцепек и ожидал – дни, семь дней, даже месяцы.
Затем исследователь выпаривал облученный солнцем раствор, собирал осадок, очищал его, толок и снова растворял в азотной кислоте. Так повторялось много раз. Едкая кислота разъедала легкие. От броского солнца слезились глаза. Руки уставали двигать тяжелый пестик. Наконец пришел день, в то время как Теодор Тиффро заметил первые проблески золота, а после того как он обработал громадные количества растворов, крупицы золота сложились в граммы. Ученый торжествовал! Каторжный труд стал причиной открытию, которое должно обессмертить его имя. Сейчас нужны деньги, чтобы развернуть процесс получения золота в промышленных масштабах. Тиффро не сомневался, что затраченные средства окупятся сторицей и оправдают все лишения, которые было нужно вынести. В первой половине 50-ых годов XIX века, спустя 11 лет после того как он отправился в Мексику, Тиффро возвратился во Францию. Предстояло решить, как сказать о собственном открытии. Обрисовать целый процесс? Но тогда им сумеет воспользоваться любой, а он сам останется ни с чем. Ученый поступил так же, как средневековые алхимики: написал брошюру о отысканном им природном методе получения золота, но сущность процесса в ней не раскрыл. Тиффро передал брошюру Парижской академии наук, предложив опубликовать подробное сообщение об открытии в «Отчетах» Академии, которые просматривали химики всей земли. Но академики сочли брошюру беспочвенной, а результаты работ – вызывающими большие сомнения. Действительно, золото, полученное Теодором в Мексике и представленное в качестве вещественного доказательства, было признано настоящим. Но, заявили парижские ученые, где подтверждение, что оно получено в следствии трансмутации? Даже в случае если докладчик не мошенничает, то нельзя исключать, что он стал жертвой добросовестного заблуждения, приняв за показавшееся то золото, которое изначально было в мексиканском серебре в качестве примеси. Уверения Тиффро, что он шепетильно разбирал любой кусочек серебра и не обнаруживал в том месте ни мельчайших показателей золота, оппонентов не переубедили. Их сомнения задели исследователя за живое. «Если вы не верите моим словам, я готов подтвердить их экспериментально!» – заявил он, честно веря в успех и настаивая на проведении публичных опытов.
Такая возможность была предоставлена. В распоряжение Тиффро отдали химическую лабораторию парижского монетного двора. Теодор очертя голову приступил к делу, предвкушая, как посрамит ученых мужей, но не везло с погодой: ясных дней было мало, да и солнце в Париже светило не так жарко, как в Мексике. По окончании опытов стало ясно, что алхимик потерпел полное фиаско: ни мельчайших следов золота не было найдено. Затем ученый мир утратил интерес к изучениям Тиффро, что верил в собственный открытие. «Я не имел возможность совершить ошибку, – сказал он, – легко солнечной энергии для превращения серебра в золото необходимо значительно больше: столько, сколько в Мексике, а не в Париже». Но никто не желал вкладывать деньги неизвестно во что, не смотря на то, что исследователь сулил сказочную прибыль. Тогда Тиффро решился на отчаянный шаг: опубликовал вторую брошюру, в которой изложил собственный метод получения золота во всех подробностях. Он бесплатно внес предложение сделанное им открытие любому желающему, чтобы оно не пропало для общества, поскольку на независимую разработку у него нет ни денег, ни сил. Спрос на брошюру был потрясающим. Ее переводили на зарубежные языки, и в других государствах оно столь же скоро, как и во Франции, исчезала с прилавков.
Обманчивая простота метода Тиффро завораживала. Ненадолго он стал всемирно известен. Возможно, тысячи людей пробовали извлекать золото из облученных солнцем металлов, но скоро бум убывает, поскольку счастливчиков, разбогатевших от этой деятельности, не выяснилось. Но мошенники не преминули воспользоваться вспыхнувшей золотой лихорадкой и, подобно средневековым псевдоалхимикам, принялись умело выманивать деньги у простаков. К примеру, в первой половине 60-ых годов девятнадцатого века венгерский искатель приключений Николаус Папафи создал в Лондоне компанию, которая якобы планировала развернуть производство серебра из неблагородных металлов. Собрав кредитов на солидную сумму, Папафи бесследно провалился сквозь землю. В это же время Тиффро ставил новые испытания. в один раз ему и в Париже удалось взять в запаянной реторте крупицы золота. В июне 1887 года он подал заявление в бюджетную рабочую группу французской палаты парламентариев прося, чтобы его метод получения золота был испытан рабочей группой специалистов. Но ответа не последовало. Приверженец Великого Делания так и не сумел убедить официальную науку. Результаты же его изучений так и не были опровергнуты и остались загадкой. *** Сейчас ученые обучились превращать один металл в второй с помощью ядерных реакций. Беда, но, в том, что технологическая цена аналогичных «трансмутаций» куда выше стоимости золота, которое в следствии возможно взять. Через чур громадны энергетические затраты… Но, иначе, мифы утверждают, что сила духа Гермеса Трисмегиста, родоначальника алхимии, была столь громадна, что он имел возможность приводить к смерчам и землетрясения. По какой причине бы не высказать предположение, что его духовной энергии в полной мере имело возможность хватать на получение килограмма-второго золота?..
Это был раствор нашатыря в азотной кислоте, что имел возможность растворять «царя металлов», золото, и исходя из этого стал называться «царской водки». Карусель шарлатанов Данте в собственной «Божественной комедии» поместил в восьмой круг Ада тех, кто «алхимией подделывал золото» – и отнюдь не изза правоверности. С XVI века от ученых, еще не в полной мере расставшихся с алхимическими мечтаниями, отделилось бессчётное братство странствующих авантюристов, которые, применяя общую веру в возможность делать золото, воображали поддельные доказательства собственного искусства. Жертвами их обмана становились даже коронованные особы. Так, на протяжении правления Генриха VI целая шайка адептов Великого Делания наводнила Англию фальшивым «царем металлов» и фальшивыми золотыми монетами. Вместо золота мошенники применяли бронзовую смесь. Во Франции подобным же образом некоторый Жак де Керр, выдававший себя за алхимика, вовлек в аферу с поддельным золотом Карла VII. А в Берлине при курфюрсте Георге продолжительное время удачно дурачил людей Леонард Турнгейсер, что, будучи ловким фокусником, публично «превращал» свинец в золото. Очень необыкновенной есть история жившего в семнадцатом веке поляка Михаила Сендзивого, что, не смотря на то, что и не был алхимиком, но вошел в историю этой науки. В 1604 году, пребывав в Саксонии, из великодушия он за деньги добился освобождения из колонии шотландского алхимика Сетона и привез того в Краков. Признательный Сетон не смотря на то, что и не открыл спасителю собственных тайн, но дал ему маленькое количество прекрасного порошка, а сам скоро погиб. Посредством этого средства Сендзивый превращал различные металлы в золото при дворе Сигизмунда III в Кракове, о чем имеется исторические свидетельства. Потом он был приглашен в Прагу, где император Рудольф, получив от него щепотку порошка, сам удачно совершил алхимическую трансмутацию. В память об этом событии правитель приказал поместить на стене дворцовой лаборатории табличку с надписью «Пускай испытает кто-либо сделать то, что сделал поляк Сендзивый». Но коварная будущее сыграла с Михаилом Сендзивым злую шутку. Из Праги он отправился в Вюртемберг, где князь Фридрих принял поляка с почестями. Но питавший зависть к ему алхимик Мюленфельс тайно схватил его и забрал прекрасный порошок. В то время как правонарушение раскрылось, Мюленфельс был повешен, но Сендзивому это ничего не дало: порошок он обратно не взял, сам его изготовить не умел и кончил собственные дни в нищете. Одним из последних известных алхимиков-шарлатанов был некоторый Каэтан, именовавшийся графом Руджиеро. Родом неаполитанец, этот сын крестьянина продолжительное время подвизался при Мюнхенском, Венском и Берлинском дворах, пока в 1709 году не окончил собственные дни в Берлине на виселице, украшенной мишурным золотом.
Но, и после графа-самозванца в Европе объявлялись алхимики, утверждавшие, словно бы нашли «философский камень». Его последней жертвой стал британский доктор Джемс Прайс. В первой половине 80-ых годов восемнадцатого века он заявил перед Королевским обществом наук, что ему удалось взять красно-белый порошок, при помощи которого возможно превращать ртуть по желанию в серебро и золото. При этом алхимик показывал толстую рукопись, в которой якобы был обрисован процесс трансмутации. В то время как же от него "настойчиво попросили" публично показать собственный мастерство, он… отравился. Но как бы химерична ни была преследовавшаяся алхимиками цель, собственными опытами, которых сделали очень много в течении многих столетий, они принесли науке огромную пользу, проложив дорогу к современной химии. Трансмутация, не признанная наукой В ХVIII веке, когда химия стала настоящей наукой, алхимия превратилась в что-то подобное колдовству, в которое мало кто верил. Однако пребывали ученые, продолжавшие поиски метода превращения разных металлов в золото. Одним из них был француз Теодор Тиффро, окончивший Высшую промышленную школу. Он был уверен, что металлы, которые все химики вычисляли неразложимыми элементами, в действительности воображают собой сложные соединения, могут в ходе реакций обмениваться составными частями и преобразовываться приятель в приятеля. Значит, и надежды алхимиков на превращение свинца в золото отнюдь не беспочвенны. Такие процессы не скоро воспроизведешь в лаборатории, но они точно должны идти в природе. Чтобы доказать это, Тиффро отправился в Мексику, богатую месторождениями драгоценных металлов. Он ездил по стране, общался с золотоискателями, и те в один голос говорили ему, что золото растет из серебра под лучами солнца. Иначе говоря происходит трансмутация, которой тщетно получали алхимики. Тиффро решил проверить это. Для собственных изучений он выбрал славившийся серебряными копями горный город Гвадалахару, где солнце палило нещадно. Оборудовал маленькую химическую лабораторию. В качестве исходного материала для опытов брал чистое местное серебро либо, когда его не было, мексиканские серебряные монеты. Превращал их в опилки, шепетильно разбирал состав и, убедившись в отсутствии следов золота, растворял серебро в азотной кислоте. Потом сосуды с серебряным раствором выставлял на самый солнцепек и ожидал – дни, семь дней, даже месяцы.
Затем исследователь выпаривал облученный солнцем раствор, собирал осадок, очищал его, толок и снова растворял в азотной кислоте. Так повторялось много раз. Едкая кислота разъедала легкие. От броского солнца слезились глаза. Руки уставали двигать тяжелый пестик. Наконец пришел день, в то время как Теодор Тиффро заметил первые проблески золота, а после того как он обработал громадные количества растворов, крупицы золота сложились в граммы. Ученый торжествовал! Каторжный труд стал причиной открытию, которое должно обессмертить его имя. Сейчас нужны деньги, чтобы развернуть процесс получения золота в промышленных масштабах. Тиффро не сомневался, что затраченные средства окупятся сторицей и оправдают все лишения, которые было нужно вынести. В первой половине 50-ых годов XIX века, спустя 11 лет после того как он отправился в Мексику, Тиффро возвратился во Францию. Предстояло решить, как сказать о собственном открытии. Обрисовать целый процесс? Но тогда им сумеет воспользоваться любой, а он сам останется ни с чем. Ученый поступил так же, как средневековые алхимики: написал брошюру о отысканном им природном методе получения золота, но сущность процесса в ней не раскрыл. Тиффро передал брошюру Парижской академии наук, предложив опубликовать подробное сообщение об открытии в «Отчетах» Академии, которые просматривали химики всей земли. Но академики сочли брошюру беспочвенной, а результаты работ – вызывающими большие сомнения. Действительно, золото, полученное Теодором в Мексике и представленное в качестве вещественного доказательства, было признано настоящим. Но, заявили парижские ученые, где подтверждение, что оно получено в следствии трансмутации? Даже в случае если докладчик не мошенничает, то нельзя исключать, что он стал жертвой добросовестного заблуждения, приняв за показавшееся то золото, которое изначально было в мексиканском серебре в качестве примеси. Уверения Тиффро, что он шепетильно разбирал любой кусочек серебра и не обнаруживал в том месте ни мельчайших показателей золота, оппонентов не переубедили. Их сомнения задели исследователя за живое. «Если вы не верите моим словам, я готов подтвердить их экспериментально!» – заявил он, честно веря в успех и настаивая на проведении публичных опытов.
Такая возможность была предоставлена. В распоряжение Тиффро отдали химическую лабораторию парижского монетного двора. Теодор очертя голову приступил к делу, предвкушая, как посрамит ученых мужей, но не везло с погодой: ясных дней было мало, да и солнце в Париже светило не так жарко, как в Мексике. По окончании опытов стало ясно, что алхимик потерпел полное фиаско: ни мельчайших следов золота не было найдено. Затем ученый мир утратил интерес к изучениям Тиффро, что верил в собственный открытие. «Я не имел возможность совершить ошибку, – сказал он, – легко солнечной энергии для превращения серебра в золото необходимо значительно больше: столько, сколько в Мексике, а не в Париже». Но никто не желал вкладывать деньги неизвестно во что, не смотря на то, что исследователь сулил сказочную прибыль. Тогда Тиффро решился на отчаянный шаг: опубликовал вторую брошюру, в которой изложил собственный метод получения золота во всех подробностях. Он бесплатно внес предложение сделанное им открытие любому желающему, чтобы оно не пропало для общества, поскольку на независимую разработку у него нет ни денег, ни сил. Спрос на брошюру был потрясающим. Ее переводили на зарубежные языки, и в других государствах оно столь же скоро, как и во Франции, исчезала с прилавков.
Обманчивая простота метода Тиффро завораживала. Ненадолго он стал всемирно известен. Возможно, тысячи людей пробовали извлекать золото из облученных солнцем металлов, но скоро бум убывает, поскольку счастливчиков, разбогатевших от этой деятельности, не выяснилось. Но мошенники не преминули воспользоваться вспыхнувшей золотой лихорадкой и, подобно средневековым псевдоалхимикам, принялись умело выманивать деньги у простаков. К примеру, в первой половине 60-ых годов девятнадцатого века венгерский искатель приключений Николаус Папафи создал в Лондоне компанию, которая якобы планировала развернуть производство серебра из неблагородных металлов. Собрав кредитов на солидную сумму, Папафи бесследно провалился сквозь землю. В это же время Тиффро ставил новые испытания. в один раз ему и в Париже удалось взять в запаянной реторте крупицы золота. В июне 1887 года он подал заявление в бюджетную рабочую группу французской палаты парламентариев прося, чтобы его метод получения золота был испытан рабочей группой специалистов. Но ответа не последовало. Приверженец Великого Делания так и не сумел убедить официальную науку. Результаты же его изучений так и не были опровергнуты и остались загадкой. *** Сейчас ученые обучились превращать один металл в второй с помощью ядерных реакций. Беда, но, в том, что технологическая цена аналогичных «трансмутаций» куда выше стоимости золота, которое в следствии возможно взять. Через чур громадны энергетические затраты… Но, иначе, мифы утверждают, что сила духа Гермеса Трисмегиста, родоначальника алхимии, была столь громадна, что он имел возможность приводить к смерчам и землетрясения. По какой причине бы не высказать предположение, что его духовной энергии в полной мере имело возможность хватать на получение килограмма-второго золота?..