У древнейших икон Богоматери "Неувядаемый Цвет" одна иконографическая программа, которая наиболее отчетливо, пожалуй, выражена в иконе из голутвинской церкви. Радость, торжество, звучащие в каждой строке "Канона благодарного", как бы рождают преизбыточную красоту иконы, в которой пламенеет киноварь и мерцает золото, тончайшая орнаментика сочетается с пышными цветами, драгоценные расшитые золотом драпировки — с богато украшенными палатами. Многочисленные преобразовательные символы вокруг Марии с Младенцем и детали композиции имеют непосредственным источником "Канон" Иосифа Песнописца. Чуть ли не каждый символ "Канона" находит себе точное соответствие в этой иконе. Марию с Младенцем окружают звезда, книга, луна, подсвечник, кадило, небесный сегмент с изображением Рая. Младенец Христос представлен стоящим на престоле, в некоторых иконах накрытом покровом с Голгофским крестом. Престол составляет единое композиционное целое с коленями Марии, что дает буквальную иллюстрацию к словам "Канона" Иосифа Песнописца, в которых Богоматерь именуется "Престолом Огненным Вседержителя", "Одушевленной Трапезой". Чертоги, изображенные по сторонам от Марии и Христа,— у Иосифа Песнописца это "Палата всех Царя", "пространное Селение Слова",— напоминают о традиционном понимании Марии как Дома Премудрости Божией.
Обильные цветы, стоящие в вазонах и "прорастающие" из увенчанного крестом жезла, иллюстрируют несколько хайретизмов "Канона", ставших основной темой этой иконографии:
"Радуйся, Сладкоуханный Крине Владычице..." и "Цвете Неувядаемый, радуйся, едина прозябшая Яблоко Благовонное...". Процветший жезл — это символ Марии, от Которой "прозябе нам Красный цвет Христос Бог".
Иконописцы, создавая образ Богоматери "Неувядаемый Цвет", обращались помимо "Канона" и к текстам Священного Писания, к творениям отцов церкви, ко всему корпусу традиционных литературных сочинений. В Песни песней, источнике вдохновения гимнографов Средневековья, в соответствии с толкованиями святых Отцов, к Марии относятся пророческие слова о "Звезде, являющей Солнце", "живом Запечатанном Источнике", "Вертограде Заключенном". Вазоны с цветами, процветший жезл — это своего рода знаки Рая, "Вертограда". Полисемантический образ "вертограда", популярный в христианской литературе и поэзии, в данном случае выступает в своем устойчивом значении атрибута Богородицы, Которая "на земли была... Вертоградом ради ненарушенного девства" (Антоний Радивиловский).
Вероятно, на сложение иконографии оказали воздействие и "Слова" на Рождество Богоматери Иоанна Дамаскина и Андрея Критского. Так, на иконе из голутвинской церкви Богоматерь и Спаситель изображены в царских облачениях, обильно украшенных золотом. В "Слове на Рождество Богоматери" Иоанн Дамаскин воспевает Богоматерь, "облеченную благолепием добродетелей, как златоткаными одеждами". Златотканые одежды Марии ("в ризах позлащенных одеянна, преиспещренна", Пс. 44) и Младенца, расположение Марии одесную от Спасителя со склоненной к Божественному Сыну головой ("приклони ухо Твое") рождают явные аллюзии с древней иконографией "Предста Царица".
На двух болгарских и одной афонской иконах, которые принадлежат тому же иконографическому типу, Богоматерь как бы поддерживается облаком. Образ облака, который был связан в новозаветной традиции с Марией: "Тя Облак легок древле зрит просвещаем Духом Пророк Исайя, на Нем же седе славы Господь",— вспоминает и Андрей Критский в его "Слове на Рождество Богоматери".
