Divider

БОН ИЛИ БОН ПО

IPSISSIMUS

Administrator
Регистрация:19 Апр 2013
Сообщения:39.252
Реакции:1.293
Баллы:113
Долгое время было принято утверждать, что в Тибете существует четыре большие школы, соответственно, четыре традиции: Кагью, Гелуг, Сакья, Ньингма. На одной из конференций в 1988 году Далай-лама XIV подчеркнул важность присоединения традиции бон к четырем вышеназванным. Он объяснил, что не имеет значения, рассматриваем ли мы традицию бон в качестве буддийской школы или нет. Такая форма бон, которая развивалась, начиная с XI века нашей эры, имеет столько общего с четырьмя главными тибетскими буддийскими школами, что мы можем с уверенностью говорить о пяти духовных традициях Тибета как об одном целом.

В некоторых средневековых и современных тибетских историях, написанных монахами, бон, как древняя добуддийская религия Тибета, рассматривается как смесь колдовства, черной магии, шаманизма и кровавых жертвоприношений. Подобные взгляды тибетолог Джон Рейнольдс называет «антибоновской пропагандой, производящей мелодраматический эффект».

Видимо основной задачей этих рассказов было возвеличивание индийского буддизма Махаяны в истории Тибета. Проводилась мысль, что до прихода индийского буддизма в Центральный Тибет в седьмом веке нашей эры там не существовало ни культуры, ни цивилизации. На Индию – родину Будды Шакьямуни – «смотрели не только как на источник всякой подлинной религии и духовности, но и как на источник цивилизованной культуры в целом…», – пишет Джон Рейнольдс.
ШАМАНСКИЙ БОН

Название «бон», вероятно, произошло от глагола «bond-pa» – «призывать богов», и в связи с этим возникают два культурных контекста. В одном случае под боном подразумевается шаманская и анимистическая религия Тибета, имевшая много общих черт с другими шаманскими племенными культурами Центральной Азии и Сибири.

Эти культуры включали в себя самые разные практики и верования, но их основой неизменно был шаманизм. Шаманы обладали способностями входить в измененные состояния сознания с помощью ритмичного пения, ударов в барабаны, танцев и т.п. В социуме основной целью шамана являлось целительство. Традиционная форма центральноазиатского шаманизма широко практикуется в Тибете и сегодня как среди буддийского населения, так и среди населения, исповедующего бон, а также у беженцев, живущих в Ладаке, Непале и Бутане. Кроме того, на границах Тибета в Гималаях и вдоль Китайско-Тибетской границы среди некоторых тибетоговорящих и родственных им народностей существуют практикующие шаманизм, известные как бонпо (бонпо – последователи религии бон –прим. ред.).
«ДХАРМА СВАСТИКИ» – «ВЕЧНОЕ УЧЕНИЕ»

Что касается другого культурного контекста, то есть форма религиозной культуры, которая также известна как бон, а ее последователи считают себя представителями добуддийской цивилизации Тибета. Они утверждают, что часть их религиозной традиции произошла не из Тибета, а была передана из когда-то независимой страны Шанг-Шунг. Рейнольдс отмечает: «Эта форма бон также известна как Юнгдрунг бон, «Вечное Учение». На санскрите этот термин можно перевести как «Свастикадхарма», где свастика, или солнечный крест, – символ вечного и нерушимого, – соответствует практически полностью буддийскому термину «ваджра», или «алмаз» (rdo-rje). Ламы бон в качестве основателя учений Сутры, Тантры и Дзогчена признают не Сиддхартху Гаутаму, а своего принца, жившего в более раннее время – Шенраба Мивоче.



«Единственный способ спасения тибетской нации – это сохранение её культуры, а чтобы по-настоящему понять ценность культуры любой страны, позволяющей ей выжить, необходимо отыскать её подлинные корни- для Тибета это, несомненно, древняя традиция бон и цивилизация Шанг-Шунга».

Лама Намкай Норбу Ринпоче

ШЕНРАБ МИВОЧЕ. БУДДА ДО БУДДИЗМА

Итак, основателем бонской традиции в мире людей является Тонпа Шенраб Мивоче. «Тонпа», или Учитель, – это титул, буквально означающий «тот, кто раскрывает тайны». Согласно бонским источникам, он пришел в этот мир задолго до рождения Будды Шакьямуни, примерно восемнадцать тысяч лет назад.

Находясь в измерении людей, Шенраб отправил свои эманации для блага всех живых существ в сторону трех континентов. Сначала он давал учения в местности Олмо Лунгринг, которая находилась к западу от Тибета и являлась частью страны, именуемой Тазиг. По мнению некоторых ученых это современная Персия и Таджикистан. Название местности Олмо Лунгринг очень символично: «ол» отождествляется с нерожденным, «мо» – с неизбывным, «лунг» указывает на пророческие слова Тонпы Шенраба, а «ринг» – на его непреходящее сочувствие.

Олмо Лунгринг – это третья часть мира, по форме она напоминает цветущий восьмилепестковый лотос, проявленный в виде колеса с восемью спицами. В самом центре Олмо Лунгринг возвышается гора Юнгдрунг Гутсег – «Свастика девяти пирамид». Изначально свастика как символ высшего порядка означает процветание, постоянство и нерушимость, а девять свастик вместе - это Девять Путей Бона. Подножие горы Юнгдрунг Гутсег дает начало четырем рекам, текущим в направлении четырех сторон света.

Такое описание географии этого места позволило некоторым ученым предположить, что гора Юнгдрунг Гутсег – это гора Кайлаш, а местность Олмо Лунгринг – это страна Шанг-Шунг, располагавшаяся вокруг горы Кайлаш в западном Тибете и являвшаяся колыбелью тибетской цивилизации. Гора стоит в окружении храмов, городов и парков. Перед тем, как вступить в Тибет, Тонпа Шенраб выпустил из лука стрелу, создав тем самым проход через горную цепь, и этот путь в Олмо Лунгринг назвали «путь стрелы».

Изначально основной целью Тонпа Шенраба было спасение людей от пяти так называемых «ядов» ума: гордости, привязанности, неведения, гнева и зависти. Согласно учению бон, именно следование этим страстям является причиной блужданий в сансаре, и преодолеть их возможно посредством практики. Считается, что на пути Сутры для избавления от страстей и достижения просветления необходимо огромное количество жизней, тогда как на пути Тантры и в Дзогчене практикующий может стать просветленным уже в этой жизни.

Современными источниками и хранилищами бонского знания являются два монастыря за пределами Тибета: «Таши Менри Линг», возведенный в Тибете в 1405 г. и затем воссозданный в Доланджи в Индии, а также «Тритен Норбуце», построенный в Тибете в XIV веке и воссозданный в Катманду в Непале.



Кунзан Гьялва Дупа – «Всеблагой, Собрание победителей». На нем корона и украшения из драгоценностей. У него пять лиц и десять рук

…Из пяти его лиц лицо в центре – белое, Справа – желтое, слева – зеленое, Лицо на макушке его головы – красное, Лицо на узле волос – темно-синее. Из десяти его рук первая пара соединена у груди В жесте равновесия ума- На правой и левой ладонях лежат диски солнца и луны, На которых находятся слоги А и МА – Символы Искусных средств и Мудрости. Справа следующие три руки держат – сверху вниз – Царственное знамя, свастику и колесо- Слева три руки держат Лук со стрелой, аркан и крюк. Последняя пара рук находится в жесте просветления – жесте “касания земли”. Четыре его ноги находятся в скрещенном положении. Его украшают тринадцать украшений мирного божества – Так его следует визуализировать.

(Призывание Шераба Гьялцена (XIV-XV вв.)



Гуру Падмасамбхава, «второй» Будда, предрекал: «Во времена вырождения люди будут выживать за счет других существ. Их одежда будет делаться из железа. Их действия будут порочными. Стремена будут их дорогами. Седла лошадей будут их кроватями. Воины с головами из железа будут вести сражения. В это время бедные люди получат семя бона. Бонское знание будет словно орел в полете. Я – Гуру – сам буду тогда поддерживать учение бона. Затем с Востока придут четыре царя с именами bLon-po-can, Bong-bu’i rNamchog-can, Mi-sha’i Za-ma-can и rDzing-bu Pho-brang-can (ред.: имена даны в тибетской транскрипции) и распространят бон повсюду».
 

IPSISSIMUS

Administrator
Регистрация:19 Апр 2013
Сообщения:39.252
Реакции:1.293
Баллы:113
Когда в середине VII в, по приглашению тибетского владыки Сонцэн-гампо в Тибет явились из Индии буддийские монахи, то они столкнулись там не с первобытным язычеством — почитанием сил природы, не с шаманизмом — практикой вызывания духов, и даже не с культом мертвых предков, а с продуманной, теоретически отработанной религиозной системой, носившей название бон. Несмотря на активную поддержку центральной власти, буддистам пришлось выдержать тысячелетнюю борьбу, в результате которой им не удалось достигнуть полной победы. До сих пор в Тибете, наряду с «желтой верой» — ламаизмом, существует и учение бон, с той лишь разницей, что борьба между этими религиями больше не влечет за собой ни гека-томб из человеческих тел, ни потоков крови. Однако все это имело место в первые века проникновения буддизма в Тибет (VII-Х1 вв.).

Политические формы этой борьбы были связаны с соперничеством между монархом и аристократией, но это не исчерпывает проблемы. В самом деле, социальная борьба не всегда предполагает наличие разных идеологических систем. Так, например, во Франции члены «Лиги общественного блага» были такими же хорошими католиками, как и король Людовик XI, а греческие басилевсы, низложенные греческой аристократией полисов, почитали тех же олимпийских богов, что и их противники. В Тибете идеологическая борьба накладывалась на социальную, и это придавало историческим коллизиям небывалую остроту. Для того чтобы привлечь на свою сторону те или иные слои тибетского народа, религиозная система должна отвечать принятым этнографическим представлениям и настолько резко отличаться от соперничающей системы, чтобы массы могли ощущать это различие непосредственно, без сложных теологических разъяснений. В чем же было различие буддизма и бона? Если судить по сохранившимся до наших дней материалам, то мифологическая система в обеих этих религиях имеет много общих черт. Этика обща для всех теистических систем: рекомендуется делать добро, устраняться от зла, проповедовать истину и т. п. Иконография тибетского буддизма и бона почти неотличима, за исключением направления лучей свастики- кроме того, в процессе истории возникает новое учение бона (bsgyur-bоn, т. е. измененный бон), компромиссное учение по отношению к буддизму, и буддийский тантризм, в котором стирались внешние различия между доктриной великого спокойствия и обычаями ею завоеванной гордой страны. Так все-таки, почему же не возникло слияния этих религий, несмотря на то, что оно устроило бы тех и других? Очевидно, наряду с чертами сходства имели место элементы различия настолько существенные, что именно они определили ход истории культуры Тибета. Наша задача в том, чтобы отыскать их и объяснить причины несовместимости обоих мировоззрений.

Начнем с известного, т. е. с буддизма. Буддизм, как известно, не является связью человека с богом, потому что он отрицает бога, а точнее — относится к этой проблеме с абсолютным равнодушием. Буддизм также и не средство спасения души, бессмертия которой он, в общем-то, не признает. Целью буддизма является спасение избранных, т. е. монахов, «ставших на путь», а мирянам, сочувствующим буддийской доктрине, за помощь и милостыню буддийской общине монахов предлагается «утешение» и возможность хорошего перерождения с тем, чтобы в одной из последующих жизней, спустя миллионы лет, стать монахом*. * Эта идея проходит красной нитью через всю сутру «Мудрец и дурак»

Мы не будем входить в идеологические тонкости различных направлений буддизма, так как в интересующем нас этнографическом плане эта проблема не дает нам путей к решению основного вопроса. Для нас важно другое: что представляла собой община монахов, к чему она стремилась и чего добивалась. В Индии основу буддийской общины не составляли ни брамины, гордые своими знаниями, ни раджи и воины, проливающие кровь, ни крестьяне, привязанные к своим полям и семьям, ни дикие охотники ведды, ежеминутно ощущающие реальность окружающего их мира. И тем не менее буддийская община монахов существовала и росла. В системе многочисленных мелких индийских княжеств далеко не все молодые люди находили применение для своих способностей и энергии. Большинство мирилось с невозможностью сделать карьеру и добиться успеха в жизни. Но наиболее энергичные и честолюбивые персоны искали выход, хотя бы психологически, из безвыходного положения, в которое их поставила историческая судьба. В случае прямого восстания против установленного порядка их ждала немедленная гибель, и тогда они отвергали жизнь, обманувшую их, вставали на путь ее преодоления ради достижения вечного покоя — нирваны. Во имя пассивности они развивали бешеную активность, находя в этом выход для обуревавших их страстей*. (* Дэвадатта, кузен Будды Шакьямуни, желая захватить власть над буддийской общиной, принял участие в государ-ственном перевороте, так как надеялся на покровительство нового царя.)


Но торжества буддисты достигли только при создании обширных централизованных государств. И Ашока (III в. до н. э.), и Канишка (II в. н. э.), и Харша Вардана (VII в. н. э.), покоряя обширные территории, неизбежно угнетали местное население и нуждались не только в военной силе, но и в интеллигентных чиновниках, а вербовать последних из числа угнетенных было нецелесообразно. Вот тут-то и пригодилась им экстерриториальная буддийская община, в свою очередь, использовавшая правителей в своих целях. А цель у буддистов была одна: перевести возможно большее количество людей в нирвану. Это означало, что лучшая часть общества должна была научиться пренебрегать мирскими заботами и исчезнуть из жизни без остатка. Действительно, исчезала наиболее искренняя, творческая, жертвенная часть общества, а оставался шлак и пепел, вследствие чего великие империи гибли.

Несколько иначе выступили буддисты в Китае. Во-первых, в Китае проповедники «желтой веры» столкнулись с даосами, проповедовавшими практически сходное учение. Затем горячими противниками буддистов выступили конфуцианцы, атеисты, ставившие своей целью укрепление земного государства и общества. Буддизм сумел закрепиться в Китае, хотя и не без труда. Но даже в эпоху Тан (УП-Х вв.), в период наибольшего распространения буддизма и расцвета буддийской культуры в Китае, эта доктрина оставалась в основном модным заграничным учением, которое охватывало главным образом небольшой круг интеллигентов, эстетов-чиновников, уставших от бесконечных дворцовых интриг. Это учение оправдывало их бегство на лоно природы, где в уединении они писали утонченные стихи (как, например, Ван Вэй), ловили рыбу, сидя с удочками на берегу озер, и пьянствовали в кельях со своими друзьями, которые приезжали к ним на время полечить свои издерганные интригами нервы.
Несколько иное положение было в Тибете. Долгое время буддистам не удавалось заполучить в свою среду ни одного тибетского монаха. Вся община состояла из иностранцев: индийцев, китайцев, хотанцев, но благодаря поддержке монарха она удерживала ведущее положение. Для того чтобы обеспечить покровительство светской власти, буддисты создали учение о дхармапалах, хранителях веры, жертвующих своей душой ради торжества «Закона». Согласно буддийскому догмату, убийца ни при каких условиях не мог войти в нирвану, а убивать врагов буддизма было необходимо. И тогда была предложена концепция, согласно которой человек, жертвовавший своим будущим блаженством ради сегодняшней победы, достоин поклонения и почитания наряду с совершеннейшими из людей — бодхисаттвами. Следовательно, ему разрешалось в этой жизни и пролитие крови, и общение с женщинами, и роскошь, лишь бы он, охранив от врагов «Закон», дал возможность своим современникам беспрепятственно вступить на «Путь». Не исключалась возможность специального воплощения (аватара) доброго бодхисаттвы в гневной ипостаси для борьбы с врагами веры. Так, например, весьма популярный быкоголовый Ямантака («Убивающий смерть») был воплощением бодхисаттвы мудрости Манджушри, и его же воплощением был тибетский монах Тисондэцэн (VIII в. н. э.), которого никто не обвинял в мягкости. Но при всем этом надо помнить, что нигде и никогда буддисты не отступали от своего основного тезиса об иллюзорности видимого мира, хотя разные школы и расходились по этому вопросу в деталях. В аспекте этики это означало, что любовь к миру является самым большим препятствием для достижения цели — нирваны. Эта характерная особенность буддизма отличала его от теистических систем христианства, ислама и веданты. Не эта ли разница в таком кардинальном вопросе была причиной абсолютного несходства буддизма и бона, а тем самым и одной из причин обострения кровопролитной социальной борьбы, которая в IX в. не позволила Тибету стать гегемоном Центральной Азии?

В настоящее время бон исповедуется в Сиккиме, отчасти в Бутане, в Западном Тибете, в китайских про-винциях Сычуани и Юннани южнокитайскими народ-ностями мань, лоло, лису и др. Материалы по бонской религии весьма скудны. Это прежде всего китайские сведения — древние и новые, затем записки моравского миссионера А. Франке и дипломатического агента Ч. Белла и, наконец, подлинная бонская рукопись, доставленная Сарат Чандра Дасом и частично переведенная на немецкий язык Лауфером. Наиболее полные современные исследования по бону содержатся в работах Г. Гоффмана и Р. А. Стейна. Сведения, которые даются по бону в европейских работах, противоречивы и туманны. Что же касается описания бона в тибетских источниках, составленных буддистами, то тут приходится считаться с возможностью заведомой фальсификации фактов.

Божество, почитаемое бонцами, согласно Ч. Беллу, носит название Кунтусанпо, буквально «Всеблагой». Но так как ничто не может, по мнению бонцев, появиться без отца и матери, то рядом с этим божеством существует богиня, выступающая то как нежная Великая Мать милосердия и любви, то как гневная Славная Царица трех миров, управляющая всем миром, включая Китай, Тибет, Шаншун и Ли*. (* Ли — тибетское название Хотана.)


Эта богиня почитается даже больше, чем ее муж, так как ее сила связана с землей, вследствие чего она в Западном Тибете называется Земля-Мать.

Согласно бонской космологии, мир устроен из трех сфер: небесная область богов — белого цвета, земная область людей — красного цвета и нижний мир водяных духов — синего цвета. Мистическое мировое дерево прорастает все три вселенные и является путем, по которому миры сносятся между собой. По одной из бонских версий, в мире, в котором не было ни формы, ни реальности, появился чудесный человек между бытием и небытием, который стал называться «Сотворенный, владыка сущего». В мире тогда не было времен года, сами собой росли леса, но не было животных. Затем возникают свет белый и свет черный, после чего появляется черный человек, олицетворение зла, создатель раздоров и войн. Но появляется также и белый человек, окруженный светом, которого называют «Тот, кто любит все сущее». Он дает тепло солнцу, приказывает звездам, дает законы и т. п.
 

IPSISSIMUS

Administrator
Регистрация:19 Апр 2013
Сообщения:39.252
Реакции:1.293
Баллы:113
Тибетцы знают много сортов демонов, весьма разнящихся между собой. Это «лха», небожители, добрые духи белого цвета, большей частью мужчины. Они животворны, хотя бог войны Далха яростен и силен, как величайший бес. Мелкие духи этого сорта используются как защитники ламаизма. Описание белых духов у Уодделя совпадает с описанием обитателей верхнего мира у А. Франке, и, надо полагать, бонские боги относятся к числу белых духов. Землю населяют злые духи «цан», мужчины красного цвета. Обычно это — мстящий дух жреца, недовольного своей смертью. Обитают они преимущественно в окрестностях храмов. Главные враги бонцев и ламаистов — демоны «дуд» (мара), в большинстве мужчины черного цвета и очень злобные. Самые злые из них — «де», или «хладе», мужчины и женщины. Прочие духи значительно уступают по силе и размаху вышеописанным. Перечисляются бесы звезд «дон», пестрые, причиняющие болезни, демоны-людоеды «синпо» и многие другие.
Основателем бонской религии, заложившим основы ее иерархии и культа, считается
Шенраб Миво из Ирана (по другой версии, из Шаншуна), жизнь которого датируется временем «допришествия буддизма». Сохранилась легендарная биография Шенраба, из которой можно заключить, что он жил, имея учеников, и умер спокойно, оставив после себя исповедание с причудливо переплетенными элементами эзотеризма и прозелитизма. Согласно биографии Шенраба, учение началось с крещения учителя в святом озере (или море) при участии богов, людей и нагов. Затем говорится о проповеди учения и обращения в него многих людей и, наконец, о том, как Шенраб, обратив дэвов и асуров, примирил их между собой. А. Франке приводит некоторые притчи, приписываемые Шенрабу, например: «Те, которые не способны понять поучения, подобны гороху, бросаемому на скалу» или «Ты будешь желать лучшего другому, как ты хочешь добра для себя». Перед смертью Шенраб предрек верность своего учения и предсказал приход «доброго учителя».

А. Франке, приводя примеры такого рода, стремится доказать, что есть связь между боном и евангельским христианством. В общем, европейский материал по бонской религии настолько скуден и противоречив, что не дает возможности не только делать какие-либо выводы, но даже строить гипотезы. Поэтому перейдем непосредственно к тибетским бонским источникам и в первую очередь к краткому изложению наиболее важных и интересных мест сочинения «Зер-миг». Это сочинение представляет собой биографию Шенраба, на которую мы уже ссылались выше.
 

IPSISSIMUS

Administrator
Регистрация:19 Апр 2013
Сообщения:39.252
Реакции:1.293
Баллы:113
«Предшественники Шенраба».
Первым предшественником Шенраба был в весьма отдаленные времена Тогьял Екхен. Этот учитель проповедовал учение живым существам, которых мучили пять ядов (гордыня, страсть, гнев, зависть, темнота ума), которые могут подавить бонские боги — бог-жрец Белый Свет и другие. Он спас от круговорота бытия великое множество живых существ и избавил их от физических мук, из состояния страдания привел их в место покоя. Но на бесчисленное множество живых существ его проповедь не подействовала. Тогда он отправился в небесный дворец «Бирюзовый дом», что в области Колеса великого света, к богу Елха, обладающему лампадой душ, и рассказал свою биографию.

Их было три брата: чистый, светлый и мудрый. Они повсюду проповедовали учение. Потом сам он принял тело человека и имя Тогьял Екхен и появился на земле. Проповедь была неудачной, и Тогьял Екхен спрашивает, почему же это так у него получилось. Бог Елха, отвечая ему, говорит, что люди — негодяи, мучимые пятью ядами, и спасти их даже он не в состоянии. Он советует учителю не отчаиваться и продолжать свою деятельность, так как за это он достигнет совершенного места. Тогда учитель отправился к богу Царь бытия. Царь бытия успокаивает его и говорит, что все будет лучше. Учитель подумал: «Боги, жрецы и бытие — эти три будут находиться в едином учении... боги и бытие устали в круговороте бытия, и они выйдут из мира страданий». Затем учитель сказал, что когда он выйдет из мира страданий, то после этого, в среднюю калпу, появится милосердный учитель, который всех избавит от страданий и круговорота бытия.

Глава вторая — «О родителях Шенраба». Милосердие богов уменьшилось, уменьшилось и милосердие бога Елха, обладающего лампадой душ. В то же время расширились и умножились страны мира. У истоков четырех великих рек в стране, что в западной части мира между горами и скалами, было государство Олмо Длинная долина. Там жили индийские люди, и было их четыре рода: великие, имеющие отношение к царскому роду- имеющие отношение к роду князей- могущественные, имеющие отношение к роду жрецов, и низшие, имеющие отношение к роду землепашцев. В той чистой стране главным князем города Барпо Согьяд был выбран некто по имени Мугьял Ланги Тхемпа из династии Му, из царского рода. Был он великим человеком, благородным, заботился о живых существах, как отец о детях. Его жена из страны Пхья была таких качеств, как и ее муж. Так как они заботились о людях, то у них весной в восьмой день полной луны родился принц. Когда ему исполнилось 13 лет, он взял себе в жены принцессу из города Ланлин.

Глава третья — «О рождении Шенраба».
На небе было божество по имени Чистое Дитя, который был милосерден и думал о благе живых существ. Он отправился на небо к богу-жрецу, к богу мудрости Белый Свет, за советом. Изложив свое дело, он сказал, что подготовил учение и хочет его проповедовать. Бог одобрил его начинание и посоветовал появиться на земле в облике человека как наиболее подходящем виде: «Не ходи учить к богам... боги предаются наслаждениям, нет у них свободного времени, чтоб услышать учение бон, невозможное это дело. Не ходи учить к асурам, погрязли они в муках побед и поражений, нет у них времени слушать учение бон, невозможное это дело. Не ходи учить в страну животных. Они настолько глупы, что обезумели, покрыты мраком. Они жрут друг друга и поэтому дрожат от страха и убегают. Этими страданиями они охвачены, нет у них времени слушать учение бон... Не ходи к претам... не ходи учить в ад... а иди учить в страну людей, которые шести категорий (классов)... Там распространи учение бон». Он выбрал себе страну, город, семью, в которой должен был родиться, и вошел чудесным образом в жену принца. Когда Шенраб родился, то в стране наступило ликование. Люди и разные божества делают подношения родителям и ребенку и совершают вокруг них круг почета . Глава четвертая — «О распространении учения Шенраба». С неба появляются бонские бодхисаттвы, которые приходят к Шенрабу и просят его рассказать об учении. «В боне — ширина беспредельная, если силу его действительно нести, то будет объяснен бон в ответах, словах и предсказаниях», — так ответил Шенраб. Бонские божества начинают с восторгом проповедовать его слова. Затем они опять обращаются к Шенрабу и просят сообщить суть учения. Он сообщает: «Вы, жрецы, которые спрашиваете, если обладаете умом средней силы, то объяснен бон продолжения бытия». Опять боги приходят (среди богов Индра и Брахма) и задают вопрос об учении. Шенраб отвечает: «Так как у меня, о, Вы, спрашивающие, есть благословенная высокая сила, то Вам объяснено учение бон черных заклинаний». Боги это восприняли и везде, по всей земле покорили злых духов («мара»), которые мешают. Когда учителю исполняется три года, то он совершает в море традиционное омовение. В заключение говорится, что он объяснил то, как обращать (покорять телом), словами, сердцем.

Глава пятая — «О почитании божеств». Учитель объяснял бон, но люди, будучи большими грешниками, хотя и слушали, но не обращались (в веру) и по-прежнему рождались в аду. По милосердию своему он обратился ко всем богам-жрецам, чтобы рассеять мрак кармы и вести живых и мертвых. Пять ядов жгут душу, но трудность обратить человека в том,* что мешает этому демон. Учитель проповедует людям страны Олмо: «Прилагайте усердие, обладайте законами, предавайтесь созерцанию, учитесь мудрости, совершайте молебствия, совершайте заклинания, делайте подношения, проявляйте силу, обладайте знаниями! Избавляясь от пяти ядов, Вы избавляетесь от круговорота бытия». Далее воздается хвала богам-жрецам, бону и бонской свастике: «Бон — это бог (небожитель), рожденный из центра "юндун" — бонская свастика)... Бон — это жрец, рожденный из центра "юндун" (заклинание повторяется десятки раз)... Бон — это бог, рожденный из центра неба, бон — это жрец, рожденный из центра неба. Бон — это бог, рожденный из центра бытия, бон — это жрец, рожденный из центра бытия».

Глава шестая — «О почитании трехсот лхамо (дэви)». Учитель отправляется проповедовать на восток. Он говорит следующее: для того чтобы рассеять мрак тела, слова и сердца, надо почитать триста «лхамо». Его спрашивают об их признаках, и он отвечает, что бывают «лхамо сферы Творящего благо, Осуществляющие суть, Совершенный блеск, небесные лхамо Бесконечного неба, Свет-сияет-бесконечно, Сто тысяч лучей света, Распространяющие лучи света, лхамо Ветра, Огня, Воды, Земли, Свет, покоряющий багровых и черных демонов. Хранительница солнца, обладающая светлыми лучами солнца, покоряющая демонов, Лучистая луна, покоряющая демонов-рыб, Красная стрела-молния, покоряющая демонов, приносящих вред, лхамо Востока светлая лампада, Лхамо Распространяющая светлый свет солнца» и много других. Люди страны Хосмо, где проповедовал учитель, очистились от грехов, а учитель вернулся к себе на родину в страну Олмо.

Глава седьмая — «О женитьбе Шенраба». Учитель взял себе жену из страны Хосмо, чтобы быть, как все люди. Приглашают жреца, который, исследовав его жену, говорит, что у нее хорошие признаки. Воздается хвала этим хорошим признакам.

Глава восьмая — «О детях Шенраба». У Шенраба рождается сын. Появляются боги Индра и Брахма и обмывают сына. Жрец, брахма, исследует знаки на теле сына и находит их хорошими. Затем один из учеников спрашивает Шенраба о мире (земле), и тот отвечает: «Число материальных миров непрерывно из чистоты (из ясного) выходит. Частное (отдельное) — вот имя мира, оно есть название неизменного мира (вселенной), трудно покорить его, и он действительно неизменный. Он единственный, опирающийся на основу эфира (ветра), равномерно возникая, равномерно (ровно) разрушается. Он состоит из континентов и больших континентов, из мрака и большого мрака, железных гор и больших железных гор, каждый маленький континент, их три тысячи, окружен маленькими железными горами...» и т. д.

Глава девятая — «О почитании тысяч богов (дэвов), жрецов, бытия и лхамо (дэви)». Воздается хвала всем богам, а также воздается хвала и учителю Шенрабу, проповедующему на Западе.
 

IPSISSIMUS

Administrator
Регистрация:19 Апр 2013
Сообщения:39.252
Реакции:1.293
Баллы:113
Глава десятая — «О том, как его (Шенраба) искушал демон». Есть так называемое государство «Обладающее лучами света свастики (бонской) мрака». В центре черной армии мрака был демон по имени «Проникающие Длинные руки», который был очень недоволен. Все демоны обратили на это внимание, и спрашивают его о причине плохого настроения. Он отвечает, что учитель Шенраб, проповедуя свое учение, отвращает людей от демонов, так что их страна может стать совсем пустой. Шенраб — великий лжец и обманщик. «Я тот, кто спорил за свет очень страдающий, за покоренные мной земли и страны. Я тот, кто ратовал за то, чтобы действительно сражаться. Я тот, кто горит огнем за то, чтобы действительно быть в злобе... Люди, страдающие теперь нестрадающими становятся, люди, спорящие теперь становятся неспорящими, люди сражающиеся идут к миру и не сражаются, люди злобствующие идут к миру, не злобствуют, люди, которые имеют сжигание огнем, теперь идут к несжиганию. Люди отвращаются от нас, и мало таких, которые осуществляют деятельность демонов. Немногие уходят от деятельности жрецов, немногие произносят грубые слова демонов... И мою эту темную страну делают светлой, несуществующей».

Демоны насылают на людей мор, эпидемии и т. п. Учитель прочитал заклинание и тем избавил всех от напастей демонов. Сообщается, что божеством-покровителем Шенраба было божество-жрец Белый Свет39. Далее, демоны под видом его отца, матери, брата и друзей появляются перед Шенрабом и пытаются искушать его, убеждают отказаться от своей деятельности. Учитель прочитал молитву, и все люди стали блаженными (умиротворенными), и этой молитвой он победил армии демонов, которые вошли в его окружение. Князь демонов в расстройстве и одиночестве бежал в свою страну. «Закатилось учение демона, а учение Шенраба распространяется».

Глава одиннадцатая — «О том, как демон искушал окружение Шенраба»41. Демон Длинные руки сидит в темном доме и переживает. К нему приходят демоны «мамо» и демоны «масин». Они предлагают ему следующее: раз он не может победить учителя Шенраба, то стоит взяться за его учеников. Если окружение учителя будет побеждено, то наступит конец и бонскому учению.

Армия демонов отправляется в поход на страну Олмо. Но благословением чудесным милосердия учителя Шенраба между деревьями садов заполыхало пламя, и языками красного пламени была побеждена и отвращена эта армия. Демоны вторично собираются в поход, намереваясь разрушить город, в котором живет учитель. Но из города хлынул поток воды, и демоны были побеждены и отвращены. Снова демоны идут в поход, решив прикончить на этот раз его детей, жену, женщин, скот, учеников.

Учитель как раз в это время подвизался в раю. Его сын в этот самый момент в стране Олмо у подножия горы проповедовал верующим ученикам учение «юн-дун-бон» (свастика-бон) о непрерывности бытия. Сто мальчиков совершенных появилось, которые совершили вокруг него круг почета и воздали почести. Они сказали: «Мы уверовали в бон, и пришли к тебе. Просим растолковать истинный бон причины и результата». О себе они сказали, что они дети драконов и дэ-вов. Он им ответил, что надо внимательно слушать: «Короткое тело, прижатые руки, встав на колени, сложить ладони, затаив дыхание и оцепенев — слушать!» Эти слуги демона ему говорят, что любовью не просветить живые существа и просят рассказать про бон, который полыхает, словно огонь гнева.

Сын Шенраба им говорит, что обладающие гневом рождаются в аду. Если же рождаются людьми, то становятся уродливыми, и, накопив причины кармы, рождаются в аду. Слуги демона просят рассказать про учение бон, которое кипит, словно поток страстей. Он им отвечает, что обладающие страстью люди рождаются в месте, где связаны души (сердца), а если они рождаются людьми, то — бедняками, а по смерти попадают в то самое место. Слуги демона говорят: «Умных-то ведь немного, расскажи-ка, про бон, что упорядочивает невежество». Он им отвечает, что невежды-кретины рождаются в стране скотов. Если же рождаются людьми, то становятся идиотами-заиками, а потом рождаются в стране скотов. Демоны ему указывают на то, что много завистливых, рождающихся повсеместно, и просят рассказать про бон, который появился как зависть. Возражая им, он говорит, что завистливые рождаются людьми в далеких (варварских) странах. А если в центре, то — генералами армии, держащими шелковое знамя, а потом рождаются в диких странах. Демоны выдвигают новый довод: если мирно обращать живых существ, то таких будет немного, и просят рассказать про бон, который бушует, словно ветер гордыни. Сын Шенраба опровергает это следующим образом: обладающие гордыней, по его мнению, рождаются в стране асуров. Если они рождаются людьми, то они — солдаты, держащие оружие. Демоны ему говорят, что немногие придерживаются правильных поучений, а держащихся еретических — много. Он им отвечает, что держащиеся еретических поучений рождаются долгоживущими дэвами. А если рождаются людьми, то бывают недобродетельными нищими. А потом, накопив причины кармы, рождаются долго живущими дэвами. Демоны ему сказали: «Все-то ты врешь!» — и исчезли в небе. Тогда демоны решили взяться за женщин и одержать победу на этом поприще. Они явились к женам и дочерям учителя и стали их искушать, говоря о сладости сексуальных отношений и порицая учителя Шенраба, который осуждал сластолюбие. Одна из дочерей Шенраба не устояла от искушения и отдалась демону Длинные руки. У нее со временем родилось два демоненка, а она сама превратилась в ведьму и оказалась в стране демонов. Ее детишки-демонята однажды так искусали свою маму, откусив ей груди, что она сама была близка к смерти. Учитель, будучи милосердным, сказал, что ее можно спасти, если она вернется и совершит омовение в озере. Ее убедили вернуться, и она отправилась к себе домой, приняв прежний облик красивой женщины. Демонята тоже были спасены учителем и стали людьми. Посрамленные демоны становятся восторженными поклонниками учителя Шенраба. В заключительных главах излагается, как демон изводил животных (лошадей) учителя и опустошал его земли, а также говорится о решении учителя выйти из мира страданий. Он решил уйти, так как выполнил свою миссию на земле. Когда он умирает, то тело его сжигают: «Тело умершего Шенраба распалось, и, благодаря тому, что душа очистилась сожжением, юндрун-бон (свастика-бон) заставляет учение полыхать и сиять, как огонь»42. «Появляющееся сжигается огнем, ...муки духовные, собранные в сердце, сжигаются огнем мудрости». Другие имеющиеся в нашем распоряжении бонские священные книги мало, что прибавляют к изложенному выше, поэтому на них мы здесь останавливаться не будем. В дополнение приведем описание бонских священнодействий из китайских источников. Бонские священнодействия описаны в китайских хрониках. В них говорится, что каждый год на царском кладбище среди специально посаженных деревьев собираются царь и сановники для произнесения малой клятвы. Жертвенным животным — баранам, собакам и обезьянам — ломают ноги, потрошат (живьем) и разрубают на куски, а жрец произносит перед духами неба и земли, гор, рек, солнца, луны и звезд следующую молитву: «Кто изменится в мыслях и будет питать злоумышление и непостоянство, да истребят тех духи, как сих скотов».

Далее в хрониках сообщается, что раз в три года совершается великая клятва. Ночью на жертвенник ставят разные яства и закалывают лошадей, рогатый скот и ослов. В заклинании говорят: «Надлежит вам единодушно и всеми силами охранять мой дом. Духи неба и земли ведают вашими помышлениями. Кто изменит сей клятве, да будет тот изрублен, подобно жертвенным животным».

В рассказе о посольстве Лю Юань-ди в Лхасу в 822 г. дано описание ритуала клятвы при заключении мирного договора: «Жрецы с птичьем убором на голове и тигровым поясом били в литавры... Клятвенный жертвенник в поперечнике имел десять шагов, в вышину — два фута». При чтении клятвы присутствующие «помазывали уста кровью».

Итак, мы получили, возможно, полное описание бонской веры и бонской церкви в плане этнографическом и историко-культурном. Но, тем не менее, мы не ответили на основной вопрос: какого бога почитали и с каким злом боролись ревнители религии бон? Из приведенных текстов можно извлечь несколько сведений, опорных пунктов, для дальнейших исследований.

а) Родина Шенраба, Длинная долина Олмо, согласно источнику, находилась на континенте Джамбудви-па (тиб.) — древнее название Индии, а впоследствии и прилегающих к ней стран. Во главе страны Олмо стояли не брамины, а воины-кшатрии. К какому бы времени ни относились сведения изучаемого нами текста, но каста кшатриев никогда не была связана с дравидами, и поэтому указание на господство «чистых» следует рассматривать как намек на арийское происхождение племени, из которого вышел Шенраб.

б) Соответственно этому из индийских мифологических реминисценций в тексте выступают только чисто арийские божества Брахма и Индра, а дравидские Шива и Вишну даже не упомянуты. Эти два обстоятельства позволяют сосредоточить поиски аналогий среди древних арийских культов.

в) Указано, что Шенраб — эманация света48, а его божество-покровитель — бог-жрец Белый Свет, и это позволяет отграничить бонскую доктрину от древнеарийского политеизма и зороастризма, так как ни в том, ни в другом специальное почитание света в догматику не введено. Известно, что в древнем Тибете в добуддийские времена тибетцы хоронили умерших в земле49. Труп Шенраба был сожжен, и это одно указывает на разницу между боном и зороастризмом, ибо в последнем трупы выкладывались на башне молчания, дабы не оскорблять священного огня и земли соприкосновением с нечистым телом.

Отметив эти этнографические особенности, попробуем перенести проблему в иную плоскость и подыскать ответ на два вопроса: 1) в какого бога верили бонцы? и 2) что являлось у них злом? Несмотря на то, что большинство религий трактует нравственные проблемы довольно сходно, сочетание элементов в каждой из них индивидуально и неповторимо, и самым главным из них является учение о природе добра и зла. Несмотря на то, что практическая этика в теологических системах различается в очень редких случаях и мало, метафизически восприятие доброго и злого, а не полезного и вредного совпадает очень редко и то лишь в тех случаях, когда одна религия происходит от другой. Демоны, враждебные Шенрабу, есть «мары», то есть обман, ложь, зло. Это указание позволяет сразу же отбросить поиски аналогий от древнеарийской религии, где зла как самостоятельной силы вообще не было, и с каноническим зороастризмом, в котором Ариман выступает как равноценный соперник Ормузда. Только в христианстве дьявол назван отцом лжи, но бон гораздо древнее апостольской проповеди, и это совпадение надо признать случайным. В источниках постоянно отмечается, что бонская религия требует от последователей активной проповеди и борьбы за правду, а никак не стремления к покою, свойственного буддийской доктрине.

Центральные бонские божества трактуются как Царь Бытия, Белый Свет, Чистое Дитя бытия, Бог, рожденный из центра неба, и т. д. Это значит, что тут мы имеем не поклонение какой-либо из сил природы, а космосу в целом. Вот важное наблюдение, которое приближает нас к цели. Бону чужда идея аскезы, почитаются наряду с мужскими женские божества, и даже верховный бог Санпо имеет свою женскую ипостась — Мать бытия Чучам.

Отношение бона к материальному миру ясно вы-ражено следующими строками гимна небу, земле и свету:
Да будет неба сапфир!
Пусть желтое солнце — мир
Наполнит светом своим
Оранжево-золотым!
Да будут ночи полны
Жемчужным блеском луны!
Пускай от звезд и планет
Спускается тихий свет, И радуги окаем
Сияет синим огнем.
Пусть поит дождь океан,
Пусть будет вечной земля,
Родительница добра-
Здесь так зелены поля,
Так много прекрасных стран61.


И, наконец, текст сообщает, что учитель Шенраб проповедовал не только на востоке, но и на западе. В том же произведении «Зер-миг» есть еще одно важное место, а именно: в качестве одного из переводчиков и комментаторов бонских книг, наряду с индийскими и китайскими учеными, назван «Мудрейший в Риме Хризостом-оратор». Значит, следуя текстам, мы должны искать описанную систему также и к западу от Памира, в Иране и Средиземноморском бассейне в первые пятьсот лет до нашей эры и в первые века нашей эры. Поскольку история религии античного мира изучена достаточно полно, можно сказать достаточно уверенно, что только один культ отвечает всем условиям — это культ Митры, древнеарийского божества космоса, покровителя воинов, борца против лжи и обмана. Культ Митры пережил длинную эволюцию. На заре истории Митра выступает в первобытной ведийской религии как сын Адитьи (Природы и Бытия) и брат Варуны, эллинским аналогом которого был Уран. Вначале Митра и Варуна почитались вместе53, но затем их судьбы разошлись. Уран пал жертвой Сатурна (Времени), а Митра остался в иранской мифологии и даже теологии как божество, хранящее клятвы и наказывающее лжецов. В десятом яште Авесты есть много гимнов, посвященных Митре. Приведем только один, но характерный текст. Ахурамазда обратился к Спи-тама-Заратуштре, говоря: «Поистине, когда я сотворил Митру, владыку обширных пастбищ, о, Спитама, я сотворил его столь же достойным жертвоприношений и молитв, как и я сам, Ахурамазда. Злодей, который солжет Митре (или нарушит договор), навлечет смерть на всю страну, причинит миру такое же зло, как сто грешников. О, Спитама, не нарушай договора ни с верующими, ни с неверующими, так как Митра и для верных, и для неверных»54. Древний Митра, гений небесного света, почитался наравне с Ахурамаздой, и Дарий Гистасп отвел одинаково почетные места эмблемам Ормузда и Митры на стенах своей усыпальницы (485 г. до н. э.).

Иногда Митра считается божеством, совмещающим мужской и женский пол. На некоторых митраистских памятниках встречаются символы бога и богини. На многих барельефах Митра закалывает быка или бара-на, что указывает на связь культа с жертвоприношениями, но главные культовые действия совершались тайно. Ксеркс специальным указом запретил почитание дэвов в своей империи, но Митра и Анахита были исключены из числа гонимых богов и упомянуты в надписи Артаксеркса как союзники Ахурамазды. Однако культ Митры в Иране был вытеснен почитанием Амеша-Спента, и впоследствии Митра выступает как самостоятельное божество, находящееся посредине между Ормуздом и Ариманом. Значение культа Митры в Иране заметно снизилось, а расхождения его с зороастризмом обострились. Зато в Малой Азии культ Митры расцвел. Ему поклонялся Митридат, его чтили киликийские пираты, у которых культ Митры заимствовали римские солдаты, некоторые императоры, например, Аврелиан, Диоклетиан, Юлиан Отступ-ник, а в Иране — полководец Бахрам Чубин. Западный митраизм — поклонение «Непобедимому солнцу» — не выдержал соперничества с христианством и исламом и бесследно исчез. Зато на Востоке он сохранился у эфталитов, где поборником его выступил царь Михиракула, борец против буддизма. Царство эфталитов в начале VI в. включало в себя Дар-дистан в Западном Тибете, так что культурное общение между эфталитами и страной Шаншун было легким и даже неизбежным. Согласно основному тезису митраизма, Небо вместе со своей супругой Землей правит всеми другими богами, порожденными основным двуединым божеством. Не этот ли культ мы находим у тибетцев и монголов до принятия ими буддизма? Дальше, Земля-производительница, оплодотворенная водой, занимает важное место и в ритуалах и в учении митраизма63, а у бонцев один из основных ритуалов — поливание земли водой. « Дым благовоний присоединяется к облакам. В чистую красивую чашку наливается чистая вода, и держат (ее) в правой (стороне или руке). Поливают маленькую зеленую травку и держат (чашку) в левой (руке), кладут (потом) в драгоценный чистый сосуд». В митраизме четыре основных ветра вместе с четырьмя временами года обожествляются как гении природных сил65, и точно такая же концепция имеется в учении бон. И, самое главное, с Ормуздом Митра в мире, а иногда в дружбе, но Ариман ему враг66. Название злого духа на шаншунском языке Эр, то есть первый слог имени Ариман67. Митра — божество света, согласно Авесте, на медальоне из Киликии изображен в виде молодого мужчины с короной на голове и кинжалом в правой руке, который он приготовился вонзить в горло жертвенному быку. На нем набедренная повязка, напоминающая короткую юбку со складками, тело выше пояса обнажено. Корона представляет собой узкий небольшой обруч по размеру головы, увенчанный острыми зубцами. Эту корону, символ сияющего света, Митра получил от солнца, над которым он одержал победу. Лезвие кинжала короткое и широкое, рукоять заканчивается несколькими, одна над другим, шарообразными утолщениями68. В боне аналогом Митре является божество Белый Свет, причем его называют не просто божеством (Ша), а божеством-жрецом. Слово «жрец» у бонцев имело вполне конкретное значение: в древнем Тибете именно это лицо вонзало кинжал в горло жертвенному животному при совершении религиозных ритуалов.

Основатель бона учитель Шенраб считается эманацией света, причем его божеством-покровителем был Белый Свет. Шенраб — не имя, а прозвище — «совершеннейший жрец», его родовое имя было, как уже выше говорилось, Дму (по другим источникам — Дму-ра). Обожествление отдельных лиц имело место также и в западном митраизме. Известно, что царю Тири-дату Армянскому поклонялись как эманации Митры, а император Нерон даже собирался лично принять участие в церемонии воздавания почестей этому царю как божеству. Теперь обратимся к современным тибетским изображениям Шенраба и сравним их с изображениями Митры в Малой Азии. На тибетских цветных рисунках мы видим Шенраба сидящим на троне, на нем короткая набедренная повязка, тело выше пояса обнажено. На голове корона, точно такая же, как у Митры, а в правой руке Шенраба — золотой кинжал с широким и коротким лезвием и с уже знакомой нам рукояткой. " Кинжал Шенраба отличается от кинжала Митры только большей длиной рукоятки, которая вытянута настолько, что весь этот клинок выглядит скорее скипетром, чем орудием убийства71. Изменение формы боннского кинжала объясняется, по нашему мнению, тем, что бонцы давно уже отказались под влиянием буддизма от кровавых ритуалов, которые в настоящее время уже не существуют. К этому следует еще добавить, что митраистский кинжал был введен в реквизит тибетских лам-тантристов, вероятнее всего, в VIII в. Пад-масамбхавой для подавления злых духов и существует до сих пор, сохраняя свою древнейшую форму.

Но не только культовые детали, и не столько они, определяют близость учений митраизма и бона. Восточный митраизм, сохранивший архаичные черты, не сделался, подобно западному, религией победы или военного успеха, а остался учением борьбы за правду и верность. Он не превратился в Непобедимое солнце, а сохранил свою космическую природу, где солнце было только «глаз Митры», а сам он — божество-жрец Белый Свет, были ложь, обман и предательство, причем под последним понималось злоупотребление доверием. Именно эта догматическая и одновременно психологическая черта роднит митраизм с религией бон и ответвлениями бона у древних монголов72. И, наконец, последний вопрос: почему митраизм так не ладил с буддизмом, хотя довольно спокойно позволил поглотить себя христианству и исламу? Общее в буддизме и боне (митраизме) — указание верующим делать добрые дела и стремиться к самоусовершенствованию, но понимание добра и цели, ради которой следует совершенствоваться, диаметрально противоположно. Буддисты считают добром либо «неделание», либо пропаганду своего учения, которое в конечном счете ведет к тому же «неделанию» ради полного исчезновения из жизни. Митраисты, наоборот, предпочитают борьбу за правду и справедливость, то есть военные подвиги, а во время войны отшельники рассматриваются ими как дезертиры. С точки зрения буддиста, мир — обитель мучений, из которой надо бежать- прекращение процесса восстановления жизни, то есть безбрачие, — обязательное условие спасения. В митраизме Митра — «хозяин обширных полей», которым он дает плодородие. Он дает прирост поголовью стад, он также дает тем, кто честен, здоровье, изобилие и богатство. Он — тот, кто раздает не только материальные, но и духовные блага73. Короче говоря, митраизм — жизнеутверждающая система. Но если так, то проповедь борьбы с жизнью, утверждение, что прекрасный мир, окружающий нас, — майя (иллюзия), что полное безделье — самое подходящее занятие для талантивого человека и что лучшее средство для торжества добра — это непротивление злу, — все это представлялось митраистам-бонцам чудовищной ложью, а с ложью надо было бороться, так предписывал их закон. Вот почему буддизм встретил такое яростное сопротивление в Тибете и Монголии и победил, да и то не полностью, только тогда, когда внутренние войны унесли в бездну самую деятельную часть народности, а у оставшихся уже не было ни сил, ни желания противостоять новому учению, которое сулило мир и призывало выйти из этого жестокого мира страданий. Тогда в Азии и восторжествовала «желтая вера».
 

IPSISSIMUS

Administrator
Регистрация:19 Апр 2013
Сообщения:39.252
Реакции:1.293
Баллы:113
Религия, которая бесспорно доминировала в Тибете до прихода буддизма, известна как бон". Есть предположение, что слова "бон" и "Бот" (название Тибета, Бот, Бхота) происходят из одного источника. Название "Тибет" на тибетском языке - "Бод" (произносится пё, означает "верхняя часть страны снегов", куда географически входят провинции У и Тсанг. Таким образом, название То-Пё (д), - область, ныне известная как Центральный Тибет, - в устах европейцев из Дарджилинга стало звучать как Тибет.

Санскритским эквивалентом слова Бод является Бхота - название, под которым Тибет всегда был известен в Индии. Нет ничего удивительного в том, что эта религия в той или иной форме присутствовала в Тибете на протяжении всей его истории. Воздействие буддизма было ощутимым только в Центральном Тибете. Остальная территория страны, и в особенности восточные области, всегда оставались под сильным влиянием бон. Идеология буддизма сильно повлияла на характер религии бон, мировоззрение тибетцев и ход истории всей страны. Но нет никакого сомнения также в том, что сама идеология буддизма, проникая в Тибет, испытывала сильное влияние со стороны религии бон.

Старая религия никогда не была вытесненной окончательно, временами она злобно сопротивлялась, опираясь на поддержку правителей и священнослужителей, что приводило к напряженному противостоянию между последователями новой религии (CHos-Pa) и последователями старой (Bon-Ра). И все-таки бон был вынужден трансформироваться в бон-чо для того, чтобы выжить. Буддизм стал называться Сангъе кьи Чо ("Дхарма, Учение Будды"), а также - Наю-пай Чо "Внутренняя Дхарма", то есть религия тибетской метрополии). Мы можем попытаться восстановить прежнюю картину и увидеть, что же представляла собой древняя религия бон. Сегодня уже никто не станет оспаривать идею, что религия какой-либо страны так или иначе связана с географическими и климатическими особенностями региона. Климат Тибета - страны, расположенной на головокружительных гималайских высотах, чрезвычайно суров и подвержен весьма резким и непредсказуемым переменам. Условия жизни были настолько требовательными к человеку и настолько не подразумевающими какого-либо сопротивления с его стороны, что человек поневоле начинал воспринимать окружающий мир населенным своенравными и враждебными духами. Речь шла не о существах нашего мира, но о невидимых силах, контролировать которые можно было только с помощью оккультного мастерства.

Само слово бон происходит от юн-друн-ги-бон, что означает "проговаривать магические заклинания", или "повторять секретные формулы".

Проговаривание мистических формул было одной из основных отличительных особенностей бон, и это же самое можно сказать в отношении поздней религии. Одним из названий для бонских магов было "Ах-Мес" ("Громовой, древний!"), но со временем эти два слога слились в слово Амнъе. "Ах" является мистическим слогом, который хорошо известен в индийской тантрической традиции. Этот звук, кроме того, входит в состав универсального мистического слога Аум. "Древний" означает бессмертную сущность и является аналогом индийского пуранам. Поэтому совсем не случайно, что в религии бон дух гор тоже носит имя Ах-Мес.

Религия бон часто неверно описывается как сочетание шаманистских верований, фетишизма и демонологии. Священнослужитель бона являлся магом и некромантом, в практику которого входило пение магических заклинаний. Он исполнял непонятные для непосвященных танцы и бесстрашно вступал в схватки с невидимыми демонами, окружавшими его.

Мировосприятие бонцев населяло духами любые места, в особенности озера и горы, скалы и пещеры. Духи были повсюду: одни скрывались глубоко под землей, другие парили высоко в небе. Существовало множество разновидностей этих духов: джиг охраняли занимаемую территорию- цан были похожи на озорных гномов, которые лазали по скалам и жили в пещерах- мрачный и ужасающий сабдаг обитал в нижнем мире и злобно преследовал тех, кто нарушал его покой, копая землю. Большинство бонских духов были враждебны человеку и имели ярко выраженные черты демонов дре. Но были также и духи, которых можно было задобрить или победить. Они превращались в благодетелей и защитников и рассматривались после этого как боги - лха. Совершенно естественно, что между двумя этими воинствами - богами и демонами - разворачивалась нескончаемая борьба- человеку же оставалось осмотрительно использовать противостояние этих сил себе во благо.

Человек мог сохранить себя, если правильно направлял силу богов и умел задобрить демонов. Если это был кочевник, собирающийся преодолеть горный перевал, то он должен был с религиозной целью соорудить конусообразное строение (ступу) из камней и с благоговением обходить вокруг него, тем самым выказывая почтение духу гор. Оборудуя стойбище, он должен был принести в жертву какое-нибудь домашнее животное. Хотя, по представлениям тибетцев, существовали целые легионы богов и демонов, но все же наиболее могущественными из них были "белый бог неба", "черная богиня земли", "красный тигр" и "неистовый дракон". В пантеоне бон женские божества по количеству превосходят мужские. Культ богини-матери был вполне естественным продуктом примитивного социального устройства старого Тибета, основанного на матриархате. Некоторые элементы этого влияния сохранились также и в позднем бон-чо. Об этом свидетельствуют, например, такие персонажи позднего пантеона, как Палден-Лхамо (тибетский аналог индийской Кали), Долма (Тара), а также разнообразные дакини.

Среди множества разнообразных божеств особый интерес представляет "синий бог неба", описываемый как "неизменное небо". Его появление связано с представлениями древних людей о небе, как о чем-то незыблемом. Синее небо являлось символом постоянства, той обителью, которой каждый тибетец стремился достичь. Небо представляло материнский аспект, лоно, источник и конечный пункт бытия. Среди множества похоронных обрядов Тибета наиболее предпочтительным считался тот, который имел название "небесное погребение", в ходе которого, по представлениям древних тибетцев, человек возвращался на небо.

Верховным божеством в бон считался Небесный Наставник, позже он стал отождествляться с великим богом-йогином буддизма Махаяны - Самантабхадрой. Это позднее божество наиболее заметно фигурирует в пантеоне школы нъигма, тесная связь которой с религией бон не вызывает никакого сомнения. Магический ритуальный кинжал пхурбу, широко распространенный в Тибете и используемый в ритуалах всех школ, почитается как символ небесного божества. Это божество индийского происхождения обладает крылатым телом и часто упоминается как птица Гаруда.

Легенды и предания бон говорят о бонских небесах, которым поклоняются, и достижение которых после смерти является высшей целью. Достижение небес в действительности означало обретение прекрасного тела и вечной жизни и счастья еще при жизни. Люди всю свою жизнь мечтали о достижении небес и в конце ее стремились предпринять "внезапный прорыв" в царство вечного счастья.

Бонские религиозные мероприятия имели весьма сложную структуру. Они состояли не только из "произнесения заклинаний", но включали также различные ритуалы, танцы и жертвоприношения. И естественно, эти мероприятия требовали присутствия специальных священнослужителей.

Священники бон не давали обет безбрачия, и, тем не менее, они часто были затворниками, носили прическу из спутанных нестриженых волос и жили в полном одиночестве в чаще джунглей или высоко в горах. Исполняя ритуал, бонский священник надевал высокую митру черного цвета, украшенную перьями павлина или петуха- иногда использовалась диадема из костей человеческих черепов, увенчанная парой скрещенных "молний" (вишваваджра). В руках священник держал небольшой двойной барабан (дамару), каждая из секций которого стилизовала человеческий череп. Этот барабан был основным инструментом мага, а его звук вдохновлял и вызывал священный трепет.

Спектр функций бонского священнослужителя был чрезвычайно широк: он выступал одновременно магом и некромантом, шаманом и волшебником. Он попадал во власть богов, и через него божества проявляли себя в этом мире. Различными магическими манипуляциями он мог защитить людей от произвола злых духов, мог привлечь к человеку внимание божества-покровителя. Были также и особые умения, на которых мог специализироваться тот или иной священник бон. Некоторые специализировались исключительно на магии и могли "сплести веревку" между землей и небом. Другие предсказывали будущее, читали знаки и делали предсказания, излечивали недуги и управляли погодой. Были маги, специализировавшиеся на работе с умершими, - они провожали их души в безопасные места потустороннего мира. Одна из разновидностей бонских шаманов занималась исключительно пением заклинаний и специализировалась на музыкальном и вокальном исполнении религиозных служб. Магия в то время и в тех местах имела особое значение, от нее зависели все остальные людские дела, начиная с сельскохозяйственных работ и заканчивая свадьбами, вот почему священнослужители бон были в таком почете.

Священнослужителям бон принадлежит линия преемственности, которая начинается с "облаченного в синюю тогу" основателя религии Шенраба, первый слог имени которого говорит о его принадлежности к профессии шамана. Говорят, что он был "реальным человеком, достигшим высот совершенства в магии" и тем, кто "придал форму религии бон". Он был также и правителем, объединив роли верховного шамана и царя, что отразилось позже в системе тибетской теократии. Он воспринимался современниками как эманация "Небесного Наставника", который, как подчеркивалось ранее, впоследствии был отождествлен с Самантабхадрой. Шенраб был наделен титулом Тонпа (Учитель) и почитался наравне с Буддой Шакь-ямуни. Духовные подвиги Тонпа Шенраба запечатлены в бонском фольклоре как собрание специальных гимнов. В одном из них есть строки:

Он объявил о девяти путях учения бон, Чтобы открыть небесные врата для живых, Чтобы смести врата разрушения для умерших, и вести жизнь дорогой свастики.

Священники бон использовали знак свастики (по-тибетски юн-друнг) как магическое орудие величайшей силы. Это слово используется также в качестве титула основателя религии. Свастика (санскр. "эмблема счастья"), появление которой окутано тайной, называется еще греческим крестом и символизирует движение небесных тел вокруг Большой Медведицы. По другим сведениям, свастика символизирует солнце, что подтверждается фактом ее наличия в тех местах, где был распространен культ солнца.

В индийской традиции знак свастики символизирует рождение огня из перекрещенных прутьев арат. Знак свастики четко просматривается на древних предметах, найденных в долине Инда. Свастика является ранним прототипом "несокрушимого орудия" (ваджры, по-тибетски дордже). Слово дордже ("алмаз", буквально "повелитель камней") обычно переводится как "молния" или "алмаз" и ныне является самым распространенным ритуальным предметом в Тибете.

Ваджра - могущественное орудие индийского предводителя богов Индры (в "Ригведе" это "дубина Индры") - стало прототипом тибетского дордже. Небезынтересно проследить и тантрическую линию этой трансформации: для грозного тантрического божества с лошадиной головой - Хаягривы (по-тибетски Тамдин), супруга которого Ваджраварахи держит в руке это магическое оружие. Согласно распространенной легенде, дордже в качестве кинжала Тамдина, называемого Тамдин пхурбу, принадлежало индийскому святому, который, перенесясь по воздуху в Тибет, воссел на холме поблизости от монастыря Сера. Эта легенда подтверждает версию об индийском происхождении дордже, широко распространенного магического орудия Тибета. Дордже, чудесным образом принесенный из Индии, хранится в монастыре Сера близ Лхасы и является одной из основных святынь данного монастыря.

Все дордже Тибета изготовлены с этого индийского оригинала. Говоря о свастике в разных религиозных традициях, следует отметить одну особенность: в традиции бон она "вращается" справа налево, то есть является левосторонней, в отличие от правосторонней свастики буддизма, символизирующей процесс "вращения" слева направо. Эта деталь объясняется характерной чертой бон: делать многие вещи в обратном порядке (обходить ступы по левой стороне, вращать молитвенные барабаны в обратную сторону и произносить мантры наоборот, например, "Ом Мани Падме Хум" как "мух-ем-пад-ни-мо").

Бонские священники никогда не объединялись в религиозную организацию какого бы то ни было вида. Несмотря на то, что в поздний период сформировались и возникли несколько бонских монастырей (Дзогчен-Гомпа на северо-востоке Тибета), какие бы то ни было монашеские организации всегда претили духу бон. Священники бон жили в среде мирян и исполняли нужды обычных людей. За исключением религиозной практики, они не отличались от мирян ни одеждой, ни манерами.

Жертвоприношения были важной частью бонских ритуалов. Животных и птиц (а по некоторым данным в доисторический период и людей - позже человеческие жертвоприношения были заменены фигурками из теста) убивали в честь разных богов и духов.

Жертвенная молитва, используемая в поздней Ваджраяне и имеющая, возможно, бонское происхождение, хорошо передает дух самой религии бон: "О, вы, все духи, демоны, оборотни, привидения, злобные сущности, духи безумия и эпилепсии, мужские и женские небесные покровители, а также все другие, примите эту жертву и да будет между нами соглашение, и пусть благодать и защита исходят от этого соглашения.

Обряд жертвоприношения сопровождался суровым предупреждением для простолюдинов: "Если вы осмелитесь нарушить заключенное соглашение, то будете разрублены и выброшены, как эти животные, приносимые в жертву! Поэтому будьте едиными в своих помыслах и преданны богам небесным и земным, чтобы они могли увидеть ваши чистые помыслы!" В более поздних ритуалах буддистов поднесение жертвенных изделий торма также осталось очень важным элементом. Изображения торма изготавливаются из теста и масла и имеют различные формы (часто образы животных или птиц). Торма помещаются на алтарь, а затем церемониально разламываются и сжигаются или бросаются в воздух. Искусством изготовления и подношения торма должен владеть каждый лама. Подоплека этого ритуала, несомненно, относится к религии бон.

Бонские жертвоприношения сопровождались ритуальными танцами и драматическими представлениями, которые перешли позже в буддизм. Особое танцевальное представление, известное под названием цам, исполнялось специально обученными актерами, которые для изображения богов и демонов надевали соответствующие маски. Эта мимическая мистерия сопровождала ритуал подношения торма. Следует сказать несколько слов "в оправдание" этой мистерии, которая многими западными исследователями отождествлялась с "сатанинскими танцами". Главной ее целью, даже если она проводилась в урбанизированных монастырях, было изгнание злых духов и обеспечение благословений, что аллегорически олицетворяет изгнание несчастья и возвещение счастья. Мистерия - это лишь часть ритуала. Популярная повсюду в буддийских Гималаях, мистерия цам (в Кхумбу в Непале она называется Мани-Римду) является ярким наследием религии бон.

Берущее свой исток в тибетской мистерии цам, действо Мани-Римду начинается с "посвящения на жизнь", в ходе которого жизненная эссенция в форме ритуальной воды и магические, дающие жизнь пилюли раздаются всем присутствующим. "Данная церемония преследует цель отграничить обычную жизнь от сферы высших психических проявлений. Слово ла - означает душу, которая живет не только в человеческом теле, но также и в некоторых горах, что характерно для бонских представлений.

В регионе Кхумбу расположена гора Кхумбила, которая, как считается, обладает ла, причем, если "душа" горы погибнет, то погибнет и все живое в ее окрестностях. Чтобы это предотвратить, ламы окрестных монастырей совершают специальные обряды, включающие танцевальные мистерии. Древние бонские ритуалы и мистерии такого рода обязательно включали жертвоприношения животных, так как в те времена подношения крови и мяса жертв носили вполне конкретный характер. В настоящее время жертвенные пироги торма готовят из теста и масла, однако окрашивают при этом в красный цвет, что символизирует кровь жертвы.

Знатоки Тибета в развитии религии бон выделяют три стадии. В первой стадии, которую условно можно назвать "дикий бон", упор делался на магию и волшебство, которые давали возможность покорить или умилостивить неистовых и зловредных духов, окружающих человека. Вторая стадия, которую называют "неправильный" или "ошибочный бон", характеризовалась, преимущественно, чудесами и доблестными подвигами мудрецов-шаманов, которые приходили в Тибет со стороны (по преимуществу из Кашмира).

Когда тибетский царь Дри-гумцан был убит, напуганные местные священники, не знающие, как справиться с неистовым вредоносным духом, призвали на помощь трех магов-иностранцев (из Кашмира, Душа из страны Шанг-Шунг). Один из приглашенных был настолько искусен в магии, что мог летать по небу верхом на барабане- раскрывать заговоры, успокаивая "божественного орла" (Гаруду)- пером перерубать железо.

Второй маг мог предсказывать будущее и толковать судьбу при помощи разноцветных веревок. Третий маг искусно совершал похоронные обряды над людьми, погибшими насильственной смертью. Все трое были, по-видимому, индийскими тантристами и Сиддхами. Тибетские источники указывают на сильное влияние индийских Шиваитов и Тиртхиков (еретических аскетов) на развитие религии бон в этот период.

Третья стадия в истории религии бон характеризуется как "реформированный", или "обращенный" бон. Бон вынужден был адаптироваться к буддизму как к новому, более сильному религиозному течению. В настоящее время в Тибете бонские монахи не рассматриваются буддистами как чуждый элемент, и их мирное сосуществование с "людьми дхармы" не вызывает никаких сомнений.

Третья стадия развития религии бон продолжается и поныне. В настоящее время, по достоверным оценкам, не менее двух третей тибетцев в той или иной мере причисляют себя к традиции бон, и это несмотря на религиозное и политическое доминирование буддизма в течение более чем шести последних веков.

БОН И ДЗОГЧЕН

В прошлом номере мы рассказывали об экспедиции в Непал, где проводили курс обучения практикам "долгой жизни" в пещере Мандаравы. На обратном пути мы посетили один из последних действующих на планете монастырей Бон (куда "чудесным образом" прилетал известный исследователь лемурийцев), где задали настоятелю монастыря несколько вопросов.

Реформирования как мы видим происходит не только на сакральном уровне, но и на бытовом. Когда мы приехали в монастырь близился полдень, на монастырском дворе монахи в синих и малиновых тогах (одеждах) проводили диспуты.

Диспут в бон-по как и в буддизме со стороны выглядит очень зрелищно. Монахи размахивают руками, приставая на одной ноге резко опускаются вниз и хлопают в ладоши как бы пытаясь убедить соперника не только логически, но и физически. Здесь как нигде прослеживается прямая связь между практикой задействования в процессе обучения или духовной практики всего, чем владеет человек, а именно: речь - тело - ум.

Престарелый настоятель, известный всему миру как авторитетный ученый и практик традиции Бон к моменту нашего приезда сдал свои формальные полномочия молодому, но опытному приемнику. Как он говорил сам, посмеиваясь "- Я теперь на пенсии". Но нас принял, что происходит не со всеми паломниками. Первый вопрос задал я, "- Какая конечная цель в традиции учения Бон?". Лама улыбнулся и в свою очередь спросил, а кто ты, и кто твой учитель?

Я ответил, что практикую Дзогчен, а мой учитель Намкхай Норбу. В то время я еще не знал, что в свое время Н. Норбу получал некоторые практики именно у этого настоятеля. Лама опять улыбнулся и ответил - "Конечной практикой Бон является Дзогчен, нет более высшего состояния!" Больше вопросов у меня не было.

Вот такая красивая история, почти как по Мулдашеву… Примечательно, что во всех монастырях буддистского толка вам обязательно будут всячески делать намеки на пожертвования. Интересно, что здесь все было (как и все у практиков Бон наоборот) - при посещении настоятеля принято преподносить кхадаки (шелковый шарф для благословения), которым обычно запасаются заранее. Мы рассчитывали обзавестись ими в самом монастыре, но в это время хранитель монастырского магазина уехал в город по делам и мы спросили старшего монаха нет ли у них кхадаков. Нам любезно их преподнесли, но наотрез отказались брать деньги даже в виде пожертвований, пришлось их буквально "впихивать" силой к неподдельному интересу наблюдающих за этой трагикомедией монахов.

После любезно предложенного нам чая мы отправились в Катманду, в главном храме шла вечерняя служба - я услышал знакомые звуки мантр зычно распеваемые ламами. Основной мантрой произносимой йогами практикующими йогу ума был звук "А" - основа всего. Монахи возвращались к первоистоку своего сознания, мы же в Москву.

"Знание Дзогчена подобно пребыванию на самой высокой из горных вершин: все остальные горы открыты взору и лишены покрова тайны, и всякий, очутившийся на этом высочайшем пике, не может быть обусловлен никем и ничем". Из тантры раздела Дзогчена Упадеша.

ВЫСШЕЕ СОВЕРШЕНСТВО

В этом номере я решился сделать духовный подарок читателям, сегодня у них есть возможность познакомиться с человеком, которым помогает любому желающему достигнуть высшего совершенства - состояния дзог-па-чен-по. Его имя Чогьял Намкхай Норбу Ринпоче. В этой короткой статье не просто описано одно из важнейших переживаний великого мастера, но и указаны главные принципы дзогчена.

"Когда я пришел к своему Учителю Чангчубу Дордже, то был куда как образован в интеллектуальном смысле. Моя голова была набита всем тем, чему я научился в монастырских школах. Я думал, что для передачи Учения существенно важны сложные ритуалы посвящения, и стал просить Чангчуба Дордже дать мне одно посвящение. Я просил его очень долго, каждый день, но он всегда отказывался. "Что толку? - говорил он. - Ты и так уже получил посвящений от других своих учителей. В учении Дзогчен такие посвящения - не главное. Передача дается не только в формальных посвящениях". Но, несмотря на его слова, я настаивал на совершении полного ритуала посвящения, наподобие тех, что всегда давали мне другие учителя. Я не был удовлетворен его ответами: мне хотелось, чтобы он надел особый головной убор, приготовил мандалу, возлил воду из кувшина на мою голову или сделал что-нибудь еще в этом роде. Вот чего я искренне, от всей души желал, но Учитель все отказывался.

Я так долго настаивал, что он, в конце концов, согласился и пообещал, что примерно через два месяца, в день Падмасамбхавы, десятый день тибетского лунного календаря, даст мне посвящение, которого я так хотел, - посвящение Самантабхадры, а также посвящение мирных и гневных божеств бардо. На самом деле эти посвящения не очень сложны, и искушенный в таких вещах учитель может справиться с ними очень быстро. Но Чангчуб Дордже никогда не получал формального образования и не привык давать посвящения. Когда, наконец, долгожданный день наступил, то посвящение заняло у него время с девяти утра до полуночи! Для начала он должен был подготовиться, исполнив ритуал самопосвящения. На это ушло все время до полудня. Затем он начал посвящение для меня. Но, во-первых, он не мог читать текст, а потом я увидел, что он не умеет совершать все те ритуальные действия, которые от него требовались. Он не был знатоком в таких делах. Поэтому он взял в помощники своего ученика, который сам был знающим учителем, и тот приготовил все мандалы и ритуальные принадлежности. Затем этот ученик начал читать текст, чтобы по ходу дела подсказывать Учителю, что тот должен делать. Но когда Чангчуб Дордже дошел до того места, где говорилось, что следует выполнить такую-то мудру, оказалось, что он не умеет ее делать. Пришлось прервать ритуал, чтобы выучить эту мудру. Затем шла очень длинная молитва, обращенная ко всем Учителям линии передачи, а во время ее пения Учитель должен был звонить колокольчиком и греметь дамару- маленьким барабанчиком. Человек, привыкший исполнять ритуалы, может все это сделать очень быстро, но Чангчуб Дордже не занимался такими вещами, и вся ситуация стала приобретать странный оборот, превращаясь в сущий фарс. Первым делом, он стал выяснять со своим помощником, что написано в примечаниях к тексту, "Ага! - сказал он, - здесь говорится, что нужно звонить в колокольчик!" Тут он взял колокольчик и целых пять минут только и делал, что звонил без перерыва. Затем они вычитали, что нужно греметь дамару. И минут пять он гремел дамару. Потом его осенило: "О! Теперь я понял! Надо звонить в колокольчик и греметь дамару одновременно!" Так он и сделал, но тем временем забыл, что нужно было еще и петь, и потому с помощью ученика, который умел читать, проделал все сначала. Ведь систематического образования Чангчуб Дордже не получил - он был практиком и благодаря занятию практикой проявил свою мудрость и ясность и потому стал Учителем. Итак, он провозился с этим посвящением весь день и добрую часть вечера. К тому времени, когда он закончил, я был почти в состоянии шока: ведь я прекрасно знал, как следует выполнять посвящение, и это не имело ничего общего с происходящим.

Время уже близилась к полуночи, и все мы очень проголодались. Мы много раз спели вместе Песню Ваджры, короткий медленный гимн, который вводит практикующего в созерцание благодаря объединению с его звучанием, при этом слоговая структура обеспечивает все более спокойное дыхание. Это характерный для Дзогчена способ использования ритуала. Затем мы прочли краткую ганапуджу и поели. После еды Учитель дал мне настоящее объяснение смысла посвящения и передачи, и я понял, что, несмотря на все полученные мной формальные посвящения, не понимал их истинного смысла, не проникся им.

Затем, в течение трех или четырех часов подряд, Чангчуб Дордже давал мне настоящее объяснение Дзогчена - не в интеллектуальном плане, а в виде очень прямой и раскованной дружеской беседы. Хотя я так долго учился, это был первый раз, когда Учитель по-настоящему предпринял прямую попытку заставить меня что-то понять. То, что он говорил и как он это говорил, прозвучало как истинная тантра Дзогчена, изреченная вслух, свободно и спонтанно. Я знал, что даже самые образованные ученые не смогли бы так говорить. Он говорил, исходя из собственной ясности, а не из интеллектуального понимания. С того дня я усвоил, что интеллектуальное образование, которое раньше было для меня таким важным, имеет всего-навсего второстепенное значение. И я понял, что главное в передаче - это не исполнение ритуалов и посвящений и не пространные интеллектуальные объяснения. В тот день мои умственные построения рухнули до основания. До того же я был полностью замкнут в тех представлениях, которые получил за время обучения в школе. Чтобы получить Введение, в Дзогчене необходима передача, а Прямое Введение, которое я получил от Учителя в тот день и продолжал получать во время всего моего дальнейшего пребывания с ним, было типичным способом передачи учений Дзогчена по линии духовной преемственности от Учителя к ученику со времени Гараба Дордже, первого Учителя Дзогчена, который сам получил передачу через прямое видение Самбхогакайи. Хотя более простая разновидность учений Дзогчена была включена во многие направления бонской традиции Шенрабом Миво, великим реформатором Бон, задолго до Гараба Дордже, тем не менее, то, что мы теперь называем "три раздела учений Дзогчен", впервые на этой планете и в эту кальпу стал передавать Гараб Дордже. И хотя великий Учитель Падмасамбхава, который пришел позже, несомненно, известен более широко, именно от Гараба Дордже он получил как Прямую Передачу в форме чистого видения, преодолевающего время и пространство, так и обычную устную передачу через духовную линию его учеников.

Великий бонский Учитель Шенраб Миво родился в 1856 году до н. э. Он реформировал и объединил различные бонские традиции, существовавшие в то время, заменив подлинные жертвоприношения животных подношением ритуальных фигурок. Он также ввел самую раннюю их всех известных разновидностей учения Дзогчен (Янгдагпэй Сэмбон), которая менее разработана, чем три раздела Гараба Дордже. Корень слова "бон" означает "произносить" или "петь", так что это название относилось ко всем, кто читал мантры или исполнял ритуалы. Ритуальные бонские практики направлены на то, чтобы человек мог выйти за пределы двойственности и овладеть энергией.

Гараб Дордже был полностью реализовавшим существом. Реализовавшее существо может само выбирать место и время своего рождения, что кажется невозможным с ограниченной точки зрения, свойственной двойственному видению. Примерно в 184 году до н. э. он проявился в образе Нирманакайи, родившись в стране Уддияна (гиб. Ургьен), расположенной к северо-западу от Индии. Там он жил, проповедуя Учение людям и дакини. Прежде чем войти в Тело Света, Гараб Дордже дал свое последнее Учение, в котором вся суть Дзогчена сосредоточена в трех принципах, иногда называемых "Три последних завета Гараба Дордже". Хотя цель учения Дзогчен заключается не в развитии интеллекта, а в том, чтобы вывести человека за пределы ограничений, в изначальное состояние, тем не менее, оно содержит четкую и ясную, подобную кристаллической решетке, структуру взаимосвязанных объяснений. Основу этой четкой структуры составляют Три Завета, или Три Принципа Гараба Дордже.

Три принципа Учения Дзогчен по Гарабу Дордже

1. ПРЯМОЕ ВВЕДЕНИЕ в изначальное состояние дается ученику непосредственно Учителем. Учитель всегда пребывает в изначальном состоянии, и присутствие этого состояния само передается ученику в любой ситуации или при любой деятельности, в которой они оба участвуют.

2. Ученик входит в недвойственное созерцание и, переживая изначальное состояние, больше НЕ ОСТАЕТСЯ В СОМНЕНИИ относительно того, что это такое.



3. Ученик ПРОДОЛЖАЕТ ОСТАВАТЬСЯ В ЭТОМ СОСТОЯНИИ недвойственного созерцания, в изначальном состоянии, внося созерцание в каждое свое действие, пока не будет реализовано, не станет реальным, то, что изначально является истинным состоянием каждого человека (Дхармакайя), но остается скрытым из-за двойственного видения. Практикующий продолжает пребывать в таком состоянии вплоть до полной реализации".

Лама Карма Самтен Чойлел
 

IPSISSIMUS

Administrator
Регистрация:19 Апр 2013
Сообщения:39.252
Реакции:1.293
Баллы:113
СИМВОЛ БОН
 

IPSISSIMUS

Administrator
Регистрация:19 Апр 2013
Сообщения:39.252
Реакции:1.293
Баллы:113
Религия, распространенная в Тибете (или там, где живут тибетцы), обычно называется буддизм, или, более точно, тантрический буддизм. Но сами тибетцы называют свою религию словом Чо (Chos, дхарма, религия), и даже некоторые нетибетцы называют ее так. Нет никакого сомнения в том, что влияние буддизма на религию Тибета бесспорно и поистине огромно, но будет не совсем правильно считать религию Тибета просто буддизмом. Влияние буддизма, придавшего этой религии такой глубокий и своеобразный колорит, вовсе не было однонаправленным процессом, а скорее походило на взаимообмен. В действительности, буддизм после проникновения в Тибет претерпел радикальную и своеобразную трансформацию и лишь после этого был принят, в том числе в соседней Монголии. Можно также проследить, как зачатки такой трансформации проявлялись и в самой Индии.

Религия, которая бесспорно доминировала в Тибете до прихода буддизма, известна как «бон» (Bon, произносится пён, реап). Эта примитивная религия упорствовала в своих правах и влиянии даже тогда, когда одна из разновидностей буддизма прочно закрепилась в Тибете. Есть предположение, хотя и не подтвержденное, что слова «бон» (название автохтонной религии Тибета) и «Бот» (название Тибета, Бот (Bot), Бхота (Bhota)) происходят из одного источника. Название «Тибет» на тибетском языке — «Бод» (Bod) (произносится пё, реи) с префиксом «STod» (произносится mо, teu) означает «верхняя часть страны снегов», куда географически входят провинции У и Тсанг. Таким образом, название То-Пё(д), Teu-Peu(d) — область, ныне известная как Центральный Тибет, — в устах европейцев из Дарджилинга стало звучать как Тибет. Санскритским эквивалентом слова Бод (Bod) является Бхота (Bhota) — на¬звание, под которым Тибет всегда был известен в Индии. Как бы ни соотносились друг с другом Бод и бон, бон являлся не просто доминирующей религией тех мест, но естественно отражал мировосприятие людей региона. Нет ничего удивительного в том, что эта религия в той или иной форме присутствовала в Тибете на протяжении всей его истории. Воздействие буддизма было ощутимым только в Центральном Тибете. Остальная территория страны, и в особенности восточные области, всегда оставались под сильным влиянием бон. Идеология буддизма сильно повлияла на характер религии бон, мировоззрение тибетцев и ход истории всей страны. Но нет никакого сомнения также в том, что сама идеология буддизма, проникая в Тибет, испытывала сильное влияние со стороны религии бон.
Старая религия никогда не была вытесненной окончательно, временами она злобно сопротивлялась, опираясь на поддержку правителей и священнослужителей, что приводило к напряженному противостоянию между последователями новой религии (CHos-Pa) и последователями старой (Bon-Ра). И все-таки бон был вынужден трансформироваться в бон-чо (Bon-CHos) для того, чтобы выжить. Буддизм стал называться Сангъе къи Чо (Sangs-rGyas kyi CHos, «Дхарма/Учение Будды»), а также — Нанг-пай Чо (Nang-Pai CHos, «Внутренняя Дхарма», то есть религия тибетской метрополии).

Можно попытаться восстановить прежнюю картину и увидеть, что же представляла собой древняя религия бон. Сегодня уже никто не станет оспаривать идею, что религия какой-либо страны так или иначе связана с географическими и климатическими особенностями региона. Климат Тибета — страны, расположенной на головокружительных гималайских высотах, чрезвычайно суров и подвержен весьма резким и непредсказуемым переменам. Погодные катаклизмы разного рода происходят почти без перерыва. Перед этой силой тибетцы часто оказываются незащищенными, не имея практически никакой уверенности в том, будут ли они иметь пропитание в ближайшем будущем. Условия жизни были настолько требовательными к человеку и настолько не подразумевающими какого-либо сопротивления с его стороны, что человек поневоле начинал воспринимать окружающий мир населенным своенравными и враждебными духами. Речь шла не о существах нашего мира, но о невидимых силах, контролировать которые можно было только с помощью оккультного мастерства. Жестко изолированные от других человеческих цивилизаций как географическими преградами, так и своим внутренним укладом, древние тибетцы, разбросанные небольшими группами по огромному горному плато, были вынуждены героически противостоять и физическим, и оккультным врагам. Поэтому нет ничего удивительного в том, что их исконная религия имела столь ярко выраженный оккультный характер. Можно сказать, что религии разных народов в своем становлении проявляют параллелизм, но в Тибете как реакция на неведомое и, несомненно, враждебное окружение вплоть до двадцатого столетия процветал шаманизм наиболее экстремальной разновидности.

Само слово бон происходит от юн-друн-ги-бон (gYung Drung gi-Bon), что означает «проговаривать магические заклинания», или «повторять секретные формулы». Возможно, правы Каннингхэм и Рокхилл, которые считают это слово производным от индийского пунъя (punya), что будет в широком смысле означать накопление благих заслуг путем повторения магических формул. Здесь следует заметить, что слово пунъя является одним из названий мистической диаграммы свастика (svastika), которая по-тибетски называется юн-друн, что, в свою очередь, является одним из титулов основателя религии бон. Проговаривание мистических формул было одной из основных отличительных особенностей бон, и это же самое можно сказать в отношении поздней религии. Одним из названий для бонских магов было «Ах-Мес» («Громовой, древний!»), но со временем эти два слога слились в слово Амнье (Amnye). «Ах» является мистическим слогом, который хорошо известен в индийской тантрической традиции. Этот звук, кроме того, входит в состав универсального мистического слога Аум. «Древний» означает бессмертную сущность и является аналогом индийского пуранам (puranam). Поэтому совсем не случайно, что в религии бон дух гор тоже носит имя Ах-Мес. Таинственные и овеянные легендами неприступные горы в ледовых панцирях, непобедимые в своем устрашающем величии, были для тибетцев знаком высшего присутствия, хотя сами горы не давали хоть каких-нибудь удобств и от них было невозможно куда-нибудь уйти. Для тибетцев они часто становились враждебными и могли причинить множество бедствий, если их не умилостивить должным образом. Легенды о «летающих горах», крылья которых мог обездвижить только мудрец-маг (подобный Индре), были распространены не только в Индии, они имели хождение и в среде тибетских бонцев. Горы способны вызвать к жизни вдохновение поэта, но в уме неискушенного человека они могут породить великий страх, и он всячески будет стараться покорять их или хотя бы умиротворять.
Шаман-маг был именно тем, кто призван был делать это, и его оружием были магические заклинания, несокрушимые как алмаз (дордже). Те магические формулы и заклинания, с которыми маг постоянно работал, обладали достаточной силой, чтобы утихомирить и подчинить любое враждебное проявление внешних сил.

Религия бон часто описывается как сочетание шаманистских верований, фетишизма и демонологии. Священнослужитель бона являлся магом и некромантом, в практику которого входило пение магических литаний. Он исполнял непонятные для непосвященных танцы и бесстрашно вступал в схватки с невидимыми демонами, окружавшими его. Мировосприятие бонцев населяло духами любые места, в особенности озера и горы, скалы и пещеры. Духи были повсюду: одни скрывались глубоко под землей, другие парили высоко в небе. Существовало множество разновидностей этих духов: джиг (Jidg) охраняли занимаемую территорию- цан (Tsan) были похожи на озорных гномов, которые лазали по скалам и жили в пещерах- мрачный и ужасающий сабдаг (SabDag) обитал в нижнем мире и злобно преследовал тех, кто нарушал его покой, копая землю. Большинство бонских духов были враждебны человеку и имели ярко выраженные черты демонов дре (hDreh). Но были также и духи, которых можно было задобрить или победить. Они превращались в благодетелей и защитников и рассматривались после этого как боги — лха (lНа).

Совершенно естественно, что между двумя этими воинствами — богами и демонами — разворачивалась нескончаемая борьба- человеку же оставалось осмотрительно использовать противостояние этих сил себе во благо. Человек мог сохранить себя, если правильно направлял силу богов и умел задобрить демонов. Если это был кочевник, собирающийся преодолеть горный перевал, то он должен был с религиозной целью соорудить конусообразное строение (ступу) из камней и с благоговением обходить вокруг него, тем самым выказывая почтение духу гор. Оборудуя стойбище, он должен был принести в жертву какое-нибудь домашнее животное. Хотя, по представлениям тибетцев, существовали целые легионы богов и демонов, но все же наиболее могущественными из них были «белый бог неба», «черная богиня земли», «красный тигр» и «неистовый дракон». С. Ч. Дас, известный индийский специалист по Тибету, отмечает, что в пантеоне бон женские божества по количеству превосходят мужские. Культ богини-матери был вполне естественным продуктом примитивного социального устройства старого Тибета, основанного на матриархате. Некоторые элементы этого влияния сохранились также и в позднем бон-чо. Об этом свидетельствуют, например, такие персонажи позднего пантеона, как Палден-Лхамо (dPal-lDan-Lha-Mo, тибетский аналог индийской Кали), Долма (aGrol-Ma, Тара), а также разнообразные дакини (mKHaa-aGro-Ма).
Среди множества разнообразных божеств особый интерес представляет «синий бог неба» (gNam), описываемый как «неизменное небо». Его появление связано с представлениями древних людей о небе, как о чем-то незыблемом. Синее небо являлось символом постоянства, той обителью, которой каждый тибетец стремился достичь. Небо представляло материнский аспект, лоно, источник и конечный пункт бытия. Среди множества похоронных обрядов Тибета наиболее предпочтительным считался тот, который имел название «небесное погребение», в ходе которого, по представлениям древних тибетцев, человек возвращался на небо.

Верховным божеством в бон считался Небесный Наставник (GyersPungs), позже он стал отождествляться с великим богом-йогином буддизма Махаяны — Самантабхадрой (Kun-tu-bZang-po). Это позднее божество наиболее заметно фигурирует в пантеоне школы ньигма (rNying-Ma), тесная связь которой с религией бон не вызывает никакого сомнения. Магический ритуальный кинжал пхурбу (PHur-Вu), широко распространенный в Тибете и используемый в ритуалах всех школ, почитается как символ небесного божества (PHur-pai-lHa). Это божество индийского происхождения обладает крылатым телом и часто упоминается как птица Гаруда (mKHor-lDing).

Легенды и предания бон говорят о бонских небесах, которым поклоняются, и достижение которых после смерти является высшей целью. При этом для достижения небес после смерти, таким положительным человеческим качествам как добродетель и заслуга, терпение и набожность, при жизни не придавалось никакого значения. Идеология бон также не придавала никакого значения почитанию небесных богов как средству посмертного достижения небес. В действительности небесные боги (lНа) не представляли такой опасности как духи земли, например, сабдаг (Sa-bDag), который приходил в неистовство по малейшему поводу. Поэтому простодушные верующие выбирали себе духов-покровителей второй, а не первой разновидности. Небеса же после смерти достигались весьма простым способом: стоило только «ухватиться за небесную веревку», с помощью которой перемещались шаманы.
Достижение небес в действительности означало обретение прекрасного тела и вечной жизни и счастья. Люди всю свою жизнь мечтали о достижении небес и в конце ее стремились предпринять «внезапный прорыв» в царство вечного счастья.

Бонские религиозные мероприятия имели весьма сложную структуру. Они состояли не только из «произнесения заклинаний», но включали также различные ритуалы, танцы и жертвоприношения. И естественно, эти мероприятия требовали присутствия специальных священнослужителей. Священники бон не давали обет безбрачия, и, тем не менее, они часто были затворниками, носили прическу из спутанных нестриженых волос и жили в полном одиночестве в чаще джунглей или высоко в горах. Исполняя ритуал, бонский священник надевал высокую митру черного цвета, украшенную перьями павлина или петуха- иногда использовалась диадема из костей человеческих черепов, увенчанная парой скрещенных «молний» (вишваваджра, тиб. ак-дордже). В руках священник держал небольшой двойной барабан (дамару), каждая из секций которого стилизовала человеческий череп. Этот барабан был основным инструментом мага, а его звук вдохновлял и вызывал священный трепет. Спектр функций бонского священнослужителя был чрезвычайно широк: он выступал одновременно магом и некромантом, шаманом и волшебником. Он попадал во власть богов, и через него божества проявляли себя в этом мире. Различными магическими манипуляциями он мог защитить людей от произвола злых духов, мог привлечь к человеку внимание божества-покровителя.

Были также и особые умения, на которых мог специализироваться тот или иной священник бон. Некоторые специализировались исключительно на магии и могли «сплести веревку» между землей и небом. Другие предсказывали будущее, читали знаки и делали предсказания, излечивали недуги и управляли погодой. Были маги, специализировавшиеся на работе с умершими, — они провожали их души в безопасные места потустороннего мира. Одна из разновидностей бонских шаманов занималась исключительно пением заклинаний и специализировалась на музыкальном и вокальном исполнении религиозных служб. Магия в то время и в тех местах имела особое значение, от нее зависели все остальные людские дела, начиная с сельскохозяйственных работ и заканчивая свадьбами, вот почему священнослужители бон были в таком почете.

Священнослужителям бон принадлежит линия преемственности, которая начинается с «облаченного в синюю тогу» основателя религии Шенраба (gSHen-Rabs), первый слог имени которого говорит о его принадлежности к профессии шамана. Говорят, что он был «реальным человеком, достигшим высот совершенства в магии» и тем, кто «придал форму религии бон». Он был также и правителем, объединив роли верховного шамана и царя, что отразилось позже в системе тибетской теократии. Он воспринимался современниками как эманация «Небесного Наставника» (Gyer-sPungs), который, как подчеркивалось ранее, впоследствии был отождествлен с Самантабхадрой. Шенраб был наделен титулом Тонпа (STon-Pa — Учитель) и почитался наравне с Буддой Шакьямуни. Духовные подвиги Тонпа Шенраба запечатлены в бонском фольклоре как собрание специальных гимнов.

В одном из них есть строки:
Он объявил о девяти путях учения бон,
Чтобы открыть небесные врата для живых,
Чтобы смести врата разрушения для умерших,
И вести жизнь дорогой свастики.
 

Denturiel

Well-Known Member
Регистрация:23 Фев 2020
Сообщения:49
Реакции:0
Баллы:6
Спасибо большое, очень интересный материал!
 
Divider

Personalize

Сверху Снизу