Перун
Administrator
Регистрация:20 Апр 2013
Сообщения:6.927
Реакции:46
Баллы:0
Уильям Батлер Йейтс (William Butler Yeats) (13 июня 1865, Сандимаунт, Ирландия - 28 января, 1939, Ментона, Франция) - член Герметического Ордена Золотой Зари, английский оккультист, англо-ирландский поэт и драматург, лауреат Нобелевской премии в области литературы, участник движения ирландского литературного возрождения, политический деятель.
Уильям Батлер Йейтс являет собой знаменательный пример Оккультиста, привнесшего свой вклад не только в Магическое сообщество, но также и в другие области человеческой жизни, такие как поэзия, театральное искусство, а также политика. Однако, в основании всей своей жизни, всех своих действий и мыслей он поставил именно Магию, и из Магии происходило все, что он делал.
Примечательной была семья, в которой он родился. Его отец, Джон Батлер Йейтс, был студентом Лондонской Художественной Школы Хизерли, оставившим ради изобразительного искусства свои занятия юриспруденцией. У Уильяма Йейтса, который появился на свет 13 июня 1865 года в городе Сэндимаунте Ирландского графства Дублин, был брат и две сестры (Лолли и Лили, как их называли родственники и друзья), которые пошли по стопам отца, посвятив себя художественному творчеству. Пожалуй, именно такое впечатление производили на них пейзажи графства Слайго, родины матери Уильяма Йейтса. Еще в ранние годы своей жизни он задумывался об этом месте как о своей «духовной родине», что, возможно, по некоторым соображениям может быть не лишено смысла. С детства он проникался колоритом Ирландских земель, слушая народные сказки, которые рассказывала его мать. Его отец не мог обеспечить своих чад достойным домашним образованием, дав им только весьма скудные сведения по географии и химии, и в 1877 году Уильям пошел в среднюю школу, где не отличался значительными успехами в каком-либо из предметов, однако, как сказано в его табеле об успеваемости, возможно, разбирался в латыни лучше, чем в чем-либо другом, но хуже всего ладил с правописанием. Как бы там ни было, с детства его очаровывала биология и зоология.
В конце 1880-х его семья по финансовым причинам переехала в Дублин, и поначалу расположившись в центре города, а затем перебралась в пригород Хауза. Художественная студия его отца располагалась вблизи школы Йейтса, и он проводил в ней массу времени, знакомясь с художниками и писателями Дублина. Видимо, именно это общение вдохновило его на написание первых стихотворений. Первые известные работы Йейтса относятся к его творчеству семнадцати лет. Поначалу он подражал Перси Бишу Шелли, Эдмунду Спенсеру, а также стилю пре-рафаэлитского стиха. Некоторые критики считают эту раннюю манеру Йейтса нарочито витиеватой и лишенной естественности. Одно из его ранних произведений повествует о Епископе, монахе и женщине, обвиняемой в язычестве местными пастухами. Кроме того, он писал любовную лирику, а также стихотворения о королях Средневековой Германии. Но вскоре он обращается к одной из главных тем своего творчества, а именно – к ирландской мифологии и фольклору, а кроме того и к сочинениям Уильяма Блэйка, которого он почитал как одного из «великих ремесленников Бога, излагающего великие истины небольшому роду». Действительно, в отношении Ирландии Йейтса можно назвать не иначе, как горячим патриотом. Его стихотворения изобиловали ирландскими мотивами и именами, мало кому известными. Он желал раскрыть публике истинную ирландскую идентичность, неповторимый дух Ирландии, и ее сущность. В 1889 году он вместе с Леди Грегори, Эдвардом Мартином и Джоном Муром организовал Аббатский Театр, манифест которого гласил: «Мы надеемся обрести в Ирландии
неразвращенную и наделенную богатым воображением публику, наученную внимать своими чувствами речи... а также желание к экспериментам, которого не найти в английских театрах, и без которого не может преуспеть ни одно новое движение в искусстве или литературе». Чего, однако, не удалось обрести, - театр не пользовался успехом. Но зато он послужил основой для создания Ирландского Национального Театрального Общества. Будучи движущей силой Ирландского Литературного Возрождения, Йейтс стал весьма важной силой и для утверждения независимости Ирландии. В особенности, после получения Нобелевской Премии в области литературы в декабре 1923 года. Он писал в ответ на многочисленные поздравления: «Я полагаю, что эта честь была оказана мне в меньшей степени как человеку, но в большей степени как представителю ирландской литературы, и это - часть приветствия Европой Свободной Страны». Кроме того, по поводу Аббатского Театра он говорил в одном из своих выступлений: «Дублинские театры были пустыми зданиями, взятыми напрокат английскими странствующими труппами, мы же хотели ирландских постановок и ирландских актеров. Думая об этих постановках, мы размышляли обо всем романтическом и поэтическом, так как патриотизм, к которому мы взывали, - тот же патриотизм, к которому взывали и иные поколения в моменты упадка духа, - был романтическим и поэтическим».
На самом деле, ирландским духом были пропитаны и его занятия Оккультизмом. Невозможно не сказать о Мод Гонн, которая также, как и Йейтс, являлась членом Герметического Ордена Золотой Зари (куда ее ввел именно Йейтс. Впрочем, как и многих других, например, известную актрису Флоренс Фарр), а также личной музы Уильяма Йейтса.
Вот, что говорится о части их отношений в книге Мэри К. Грир «Женщины Золотой Зари: Мятежницы и Жрицы»:
«Однажды Уильям пришел как обычно, чтобы повидаться с Мод. Но в этот день она спросила его, «Были ли у вас странные виденья вчера ночью?» «Мне грезилось под утро - впервые в своей жизни, - что Вы поцеловали меня», - ответил он. Тогда Мод описала свой собственный сон: «Когда я засыпала вчера вечером, то рядом со своей кроватью увидела великого духа. Он отвел меня к большой толпе духов, и Вы были средь них. Кто-то вложил мою руку в Вашу, и нам сказывали, что мы женаты. После этого я не помню ничего». Тогда Мод впервые его поцеловала в губы. На следующий день Йейтс нашел ее уныло сидящей возле огня. «Я не должна была так говорить с Вами вчера, - произнесла Мод, - потому что я никогда не смогу стать вашей женой на самом деле».
На самом деле, их брак должен был быть духовным браком между Бардом и Матерью-Землей, освященным астральными сущностями, чтобы таким образом они смогли получить посвящение для Ирландской Школы Мистерий.
И все же, исключительно духовного брака между Мод Гонн и Уильямом Йейтсем не получилось. Йейтс делал ей предложение вступить в брак четырежды, в 1899, 1900, 1901 и, наконец, в 1916-м годах. Она была ярой националисткой, и, кроме того, пыталась привить Йейтсу сексуальное воздержание, от которого, по ее утверждениям, творческие люди получают значительную энергию для своих трудов. Но Йейтс считал иначе, и потому имел множество любовных приключений. Он был, однако, поглощен ее красотой и искренностью ее поведения. Без сомнения, Мод Гонн оказалась большое влияние на долгий период его творчества, хотя его влечение к ней долгое время оставалось без взаимности. В первую очередь из-за националисткой деятельности Гонн, в которой Йейтс не хотел принимать участия. Кстати, именно эти радикальные взгляды Мод повлияли на ее решение выйти из Герметического Ордена Золотой Зари, в котором, впрочем, она появлялась довольно нечасто. Гонн решила, что Орден имеет отношение к Масонству, а Масонство, по ее словам, «для нас, ирландцев, - это британская организация, которую политики всегда использовали для укрепления Британской империи». Йейтсу так и не удалось разубедить ее в этом доводами, что, если Золотая Заря к чему и относится, то только к Розенкрейцерству. В действительности, его последнее предложение, сделанное Мод Гонн в 1916-м, было вызвано скорее чувством долга, чем настоящим желанием женитьбы, так как к тому времени Мод пережила множество личных трагедий, в том числе пристрастие к хлороформу, а также трудный брак с Джоном МакБрайдом - ирландским революционером, который был казнен Британскими властями за участие в Восстании на Пасхальной неделе 1916 года. Так что, Йейтс с легким сердцем принял ее отказ.
Его Оккультная деятельность началась в 1885 году, когда он принял участие в организации Дублинского Герметического Ордена. Первое собрание общества, на котором Йейтс был председателем, состоялось 16 июня. Далее судьба привела его в Теософское Общество, так как в Дублин приехал брамин Мохини Чаттерджи из Лондона, и Уильям Йейтс побывал на нескольких Теософских сеансах. Позже он свел знакомство непосредственно с Еленой Петровной Блаватской, и был допущен в Эзотерическую секцию Теософского Общества, где стал проводить опыты по воскрешению сожженного цветка. Операция действительно важная и имеющая Алхимический характер. Она сходна с созданием Гомункула Парацельса, и называется Палингенезией, «воскрешением», что отсылает нас к Фениксу. По описаниям Афанасия Кирхера в «Mundus subterraneus», были успешные опыты совершения Палингенезии. Поэтому нет ничего удивительного в том, что, после того, как Йейтсу запретили заниматься воскрешением сожженного цветка в Теософском Обществе, он его благополучно покинул.
По одной из версий, Уильям Йейтс был посвящен в Герметический Орден Золотой Зари в марте 1890-го года, и сначала вошел в него под Магическим Девизом Festina Lente, а затем переменил его на Девиз Daemon est Deus Inversus. Сам Йейтс говорил, что именно благодаря вступлению в Золотую Зарю, а главным образом своим Посвящением во Второй (Внутренний) Орден, он обязан своему творческому развитию. Он писал: «Далее, что касается магии. Сущая нелепость – считать меня «слабаком» или чем-то в этом роде только потому, что я решил не отказываться от тех занятий, которые четыре или пять лет назад совершенно осознанно принял как главное, наряду с поэзией, дело своей жизни. Вредно это для моего здоровья или нет, может судить лишь тот, кто разбирается в магии, но отнюдь не какой-нибудь дилетант. <…>Если бы Магия не была постоянным предметом моих занятий, я бы не написал ни одного слова из своей книги о Блэйке, а Графиня Кэтлин так никогда бы и не существовала. Мистическая жизнь - центр всех моих действий, мыслей и центр всего, что я пишу». Действительно, Мистицизм всегда был особой темой его творчества. Хотя некоторые критики отрицают это влияние за отсутствием в нем рациональных оснований. Но, как писал сам Йейтс, чтобы понять это влияние, необходимо быть Магом, а не одним из дилетантов, к которым относились судившие о нем критики. В частности, У.Х. Оден писал об этом аспекте творчества Йейтса как о «прискорбном зрелище взрослого человека, поглощенного бессмыслицей Магии и Индийским вздором». Однако, этот вопрос было бы неплохо изучить в том числе в связи с работой Йейтса «Видение», опубликованной в 1926, однако датированной 1925 годом, и написанной под впечатлением от спиритических сеансов, которые они проводили с его женой Джордж (Джорджи), и в течение которых они вели общение с таинственными духовными сущностями, называвшими себя «Инструкторами». В 1924 он писал своему издателю Т. Уэрнеру Лори: «Хочу сказать, что не обманываю себя, когда думаю, что это лучшая книга из всех моих книг».
В особенности Мистическими тонами проникнуто его позднее творчество. Особый интерес представляет его стихотворение «Второе пришествие», которое некоторые критики понимают аллегорией упадка Европейской культуры, которую не способны больше поддерживать традиционные правящие классы Европы, олицетворением которых является «зверь»:
Распалось все; держать не может центр;
Анархия распространилась в мире,
Прибой окрашен кровью, и повсюду
Невинности утоплен ритуал;
Добро лишилось веры, зло же - силы
Исполнилось, и страсти убежденья.
<…>
И что ж теперь, в час грозный зверя,
Горбатые родятся в Бетлхеме?
(Перевод - Савин Валерий)
Другие же полагают это стихотворение отражением Апокалиптических и Мистических воззрений Йейтса.
Однако, в поэзии Йейтса есть и произведения, посвященные политике. К примеру, в среднем периоде своего творчества он подражал социальной иронии Ландора. Одни восхищаются этой попыткой и характеризуют эти произведения гибким и сильным ритмом, а также порой довольно резким модернистским характером, в то время как другие находят эти стихотворения бесплодными и слабыми в своей образности. Однако, отношение Уильяма Йейтса как к Мистицизму, так и к политике, казалось бы, столь противоположным направлениям, может явиться, при попытке посмотреть на это с Оккультной точки зрения, не таким уж и странным. В конце концов, не должны ли так же и страны и народы отражать определенные Духовные принципы, и не мог ли Йейтс защищать и болеть за Принцип своего «Духовной родины», как он называл Ирландию? Его патриотизм был романтическим и поэтическим, и как его политическая, так и творческая деятельность шли рука об руку, имея своей опорой Магию.
Йейтс был членом Ирландского Сената, в котором пробыл на должности два срока. За это время он сделал существенное выступление против несогласия римско-католической церкви по поводу ее желания не допустить права о расторжении брака. Йейтс нападал на
«по-дон-кихотски внушительные» стремления правительства и духовенства, уподобляя их тактику кампаниям «Средневековой Испании» в таких словах: «Это великое счастье, что мы поместили Епископов Церкви, в которой я родился, в рамки закона». «Брак для нас не является Таинством, но, с другой стороны, любовь между мужчиной и женщиной, а также неотделимое от нее физическое влечение, являются священными. Это убеждение пришло к нам из античной философии и современной литературы, и нам кажется кощунственным принуждать двух ненавидящих друг друга людей ... к совместной жизни, и у нас нет никакого средства разрешить им расстаться, кроме как принять законность повторного брака».
В течение своего пребывания в Сенате Йейтс предупреждал своих коллег: «Если вы покажете, что эта страна, Южная Ирландия, будет руководствоваться римско-католическими идеями, и только римско-католическими идеями, то никогда не заполучите Север... Вы вобьете клин посреди этой страны». Он памятно высказался о своих соратниках, Ирландских протестантах: «мы не маленькие люди».
В 1924 году Уильям Йейтс возглавил Комитет по чеканке монет, в первую очередь осознавая символическую власть изображений, запечатленных на валюте этого молодого государства. Он стремился найти форму, которая «изящно выражала бы колорит своей земли, и не была политической». Когда Парламентская Палата наконец выбрала художественные работы Перси Меткалфа, Йейтс был рад, но в то же время и разочарован тем, что компромисс привел к «потере мускульного напряжения» в изображениях.
Его здоровье значительно ухудшилось в 1928 году, и по этой причине Йейтс покинул Сенат. Но это был далеко не конец его деятельной жизни. В 1934 году он перенес операцию Штейнаха (вазектомию), о которой затем писал: «Полагаю, моя прежняя слабость была усугублена странной второй половой зрелостью, которая появилась после операции, фермент, который обрушился на мое воображение. Если я буду снова писать стихотворения, они уже не будут такими, как прежние». Действительно, в это время Йейтс продолжал писать весьма продуктивно, и у него было две любовные связи, с поэтессой и актрисой Марго Раддок, а также с романисткой, журналисткой и сексуальной радикалисткой Этель Маннин. А в 1936 году он стал работать на должности редактора издательства «Оксфордской Книги Новой Поэзии». Вообще же, Уильям Йейтс считается одним из немногих писателей, который написал свои наиболее примечательные работы именно после получения Нобелевской Премии.
Они с женой часто обсуждали свои будущие похороны. Согласно Джорджи, слова Йейтса звучали так: «Если я умру, похороните меня там [в Рокебрюн], и затем через год, когда газеты забудут обо мне, раскопайте меня и перезахороните в Слайго». Так и случилось. После его кончины в Отеле «Идеальное Пребывание» во Франции его тело было погребено в скромной обстановке, в собрании близких людей, на кладбище в городе Рокебрюн-Кап-Мартин в 1939 году. В сентябре 1948 тело Йейтса перенесли в Драмклифф, что в графстве Слайго, на ирландском военно-морском сервисном корвете «Lé Macha». Его эпитафия взята из последних строк «Под Беном Балбеном», одного из его последних стихотворений:
Брось хладный взгляд
На жизнь, на смерть,
Всадник, проезжай мимо.
Уильям Батлер Йейтс являет собой знаменательный пример Оккультиста, привнесшего свой вклад не только в Магическое сообщество, но также и в другие области человеческой жизни, такие как поэзия, театральное искусство, а также политика. Однако, в основании всей своей жизни, всех своих действий и мыслей он поставил именно Магию, и из Магии происходило все, что он делал.
Примечательной была семья, в которой он родился. Его отец, Джон Батлер Йейтс, был студентом Лондонской Художественной Школы Хизерли, оставившим ради изобразительного искусства свои занятия юриспруденцией. У Уильяма Йейтса, который появился на свет 13 июня 1865 года в городе Сэндимаунте Ирландского графства Дублин, был брат и две сестры (Лолли и Лили, как их называли родственники и друзья), которые пошли по стопам отца, посвятив себя художественному творчеству. Пожалуй, именно такое впечатление производили на них пейзажи графства Слайго, родины матери Уильяма Йейтса. Еще в ранние годы своей жизни он задумывался об этом месте как о своей «духовной родине», что, возможно, по некоторым соображениям может быть не лишено смысла. С детства он проникался колоритом Ирландских земель, слушая народные сказки, которые рассказывала его мать. Его отец не мог обеспечить своих чад достойным домашним образованием, дав им только весьма скудные сведения по географии и химии, и в 1877 году Уильям пошел в среднюю школу, где не отличался значительными успехами в каком-либо из предметов, однако, как сказано в его табеле об успеваемости, возможно, разбирался в латыни лучше, чем в чем-либо другом, но хуже всего ладил с правописанием. Как бы там ни было, с детства его очаровывала биология и зоология.
В конце 1880-х его семья по финансовым причинам переехала в Дублин, и поначалу расположившись в центре города, а затем перебралась в пригород Хауза. Художественная студия его отца располагалась вблизи школы Йейтса, и он проводил в ней массу времени, знакомясь с художниками и писателями Дублина. Видимо, именно это общение вдохновило его на написание первых стихотворений. Первые известные работы Йейтса относятся к его творчеству семнадцати лет. Поначалу он подражал Перси Бишу Шелли, Эдмунду Спенсеру, а также стилю пре-рафаэлитского стиха. Некоторые критики считают эту раннюю манеру Йейтса нарочито витиеватой и лишенной естественности. Одно из его ранних произведений повествует о Епископе, монахе и женщине, обвиняемой в язычестве местными пастухами. Кроме того, он писал любовную лирику, а также стихотворения о королях Средневековой Германии. Но вскоре он обращается к одной из главных тем своего творчества, а именно – к ирландской мифологии и фольклору, а кроме того и к сочинениям Уильяма Блэйка, которого он почитал как одного из «великих ремесленников Бога, излагающего великие истины небольшому роду». Действительно, в отношении Ирландии Йейтса можно назвать не иначе, как горячим патриотом. Его стихотворения изобиловали ирландскими мотивами и именами, мало кому известными. Он желал раскрыть публике истинную ирландскую идентичность, неповторимый дух Ирландии, и ее сущность. В 1889 году он вместе с Леди Грегори, Эдвардом Мартином и Джоном Муром организовал Аббатский Театр, манифест которого гласил: «Мы надеемся обрести в Ирландии
неразвращенную и наделенную богатым воображением публику, наученную внимать своими чувствами речи... а также желание к экспериментам, которого не найти в английских театрах, и без которого не может преуспеть ни одно новое движение в искусстве или литературе». Чего, однако, не удалось обрести, - театр не пользовался успехом. Но зато он послужил основой для создания Ирландского Национального Театрального Общества. Будучи движущей силой Ирландского Литературного Возрождения, Йейтс стал весьма важной силой и для утверждения независимости Ирландии. В особенности, после получения Нобелевской Премии в области литературы в декабре 1923 года. Он писал в ответ на многочисленные поздравления: «Я полагаю, что эта честь была оказана мне в меньшей степени как человеку, но в большей степени как представителю ирландской литературы, и это - часть приветствия Европой Свободной Страны». Кроме того, по поводу Аббатского Театра он говорил в одном из своих выступлений: «Дублинские театры были пустыми зданиями, взятыми напрокат английскими странствующими труппами, мы же хотели ирландских постановок и ирландских актеров. Думая об этих постановках, мы размышляли обо всем романтическом и поэтическом, так как патриотизм, к которому мы взывали, - тот же патриотизм, к которому взывали и иные поколения в моменты упадка духа, - был романтическим и поэтическим».
На самом деле, ирландским духом были пропитаны и его занятия Оккультизмом. Невозможно не сказать о Мод Гонн, которая также, как и Йейтс, являлась членом Герметического Ордена Золотой Зари (куда ее ввел именно Йейтс. Впрочем, как и многих других, например, известную актрису Флоренс Фарр), а также личной музы Уильяма Йейтса.
Вот, что говорится о части их отношений в книге Мэри К. Грир «Женщины Золотой Зари: Мятежницы и Жрицы»:
«Однажды Уильям пришел как обычно, чтобы повидаться с Мод. Но в этот день она спросила его, «Были ли у вас странные виденья вчера ночью?» «Мне грезилось под утро - впервые в своей жизни, - что Вы поцеловали меня», - ответил он. Тогда Мод описала свой собственный сон: «Когда я засыпала вчера вечером, то рядом со своей кроватью увидела великого духа. Он отвел меня к большой толпе духов, и Вы были средь них. Кто-то вложил мою руку в Вашу, и нам сказывали, что мы женаты. После этого я не помню ничего». Тогда Мод впервые его поцеловала в губы. На следующий день Йейтс нашел ее уныло сидящей возле огня. «Я не должна была так говорить с Вами вчера, - произнесла Мод, - потому что я никогда не смогу стать вашей женой на самом деле».
На самом деле, их брак должен был быть духовным браком между Бардом и Матерью-Землей, освященным астральными сущностями, чтобы таким образом они смогли получить посвящение для Ирландской Школы Мистерий.
И все же, исключительно духовного брака между Мод Гонн и Уильямом Йейтсем не получилось. Йейтс делал ей предложение вступить в брак четырежды, в 1899, 1900, 1901 и, наконец, в 1916-м годах. Она была ярой националисткой, и, кроме того, пыталась привить Йейтсу сексуальное воздержание, от которого, по ее утверждениям, творческие люди получают значительную энергию для своих трудов. Но Йейтс считал иначе, и потому имел множество любовных приключений. Он был, однако, поглощен ее красотой и искренностью ее поведения. Без сомнения, Мод Гонн оказалась большое влияние на долгий период его творчества, хотя его влечение к ней долгое время оставалось без взаимности. В первую очередь из-за националисткой деятельности Гонн, в которой Йейтс не хотел принимать участия. Кстати, именно эти радикальные взгляды Мод повлияли на ее решение выйти из Герметического Ордена Золотой Зари, в котором, впрочем, она появлялась довольно нечасто. Гонн решила, что Орден имеет отношение к Масонству, а Масонство, по ее словам, «для нас, ирландцев, - это британская организация, которую политики всегда использовали для укрепления Британской империи». Йейтсу так и не удалось разубедить ее в этом доводами, что, если Золотая Заря к чему и относится, то только к Розенкрейцерству. В действительности, его последнее предложение, сделанное Мод Гонн в 1916-м, было вызвано скорее чувством долга, чем настоящим желанием женитьбы, так как к тому времени Мод пережила множество личных трагедий, в том числе пристрастие к хлороформу, а также трудный брак с Джоном МакБрайдом - ирландским революционером, который был казнен Британскими властями за участие в Восстании на Пасхальной неделе 1916 года. Так что, Йейтс с легким сердцем принял ее отказ.
Его Оккультная деятельность началась в 1885 году, когда он принял участие в организации Дублинского Герметического Ордена. Первое собрание общества, на котором Йейтс был председателем, состоялось 16 июня. Далее судьба привела его в Теософское Общество, так как в Дублин приехал брамин Мохини Чаттерджи из Лондона, и Уильям Йейтс побывал на нескольких Теософских сеансах. Позже он свел знакомство непосредственно с Еленой Петровной Блаватской, и был допущен в Эзотерическую секцию Теософского Общества, где стал проводить опыты по воскрешению сожженного цветка. Операция действительно важная и имеющая Алхимический характер. Она сходна с созданием Гомункула Парацельса, и называется Палингенезией, «воскрешением», что отсылает нас к Фениксу. По описаниям Афанасия Кирхера в «Mundus subterraneus», были успешные опыты совершения Палингенезии. Поэтому нет ничего удивительного в том, что, после того, как Йейтсу запретили заниматься воскрешением сожженного цветка в Теософском Обществе, он его благополучно покинул.
По одной из версий, Уильям Йейтс был посвящен в Герметический Орден Золотой Зари в марте 1890-го года, и сначала вошел в него под Магическим Девизом Festina Lente, а затем переменил его на Девиз Daemon est Deus Inversus. Сам Йейтс говорил, что именно благодаря вступлению в Золотую Зарю, а главным образом своим Посвящением во Второй (Внутренний) Орден, он обязан своему творческому развитию. Он писал: «Далее, что касается магии. Сущая нелепость – считать меня «слабаком» или чем-то в этом роде только потому, что я решил не отказываться от тех занятий, которые четыре или пять лет назад совершенно осознанно принял как главное, наряду с поэзией, дело своей жизни. Вредно это для моего здоровья или нет, может судить лишь тот, кто разбирается в магии, но отнюдь не какой-нибудь дилетант. <…>Если бы Магия не была постоянным предметом моих занятий, я бы не написал ни одного слова из своей книги о Блэйке, а Графиня Кэтлин так никогда бы и не существовала. Мистическая жизнь - центр всех моих действий, мыслей и центр всего, что я пишу». Действительно, Мистицизм всегда был особой темой его творчества. Хотя некоторые критики отрицают это влияние за отсутствием в нем рациональных оснований. Но, как писал сам Йейтс, чтобы понять это влияние, необходимо быть Магом, а не одним из дилетантов, к которым относились судившие о нем критики. В частности, У.Х. Оден писал об этом аспекте творчества Йейтса как о «прискорбном зрелище взрослого человека, поглощенного бессмыслицей Магии и Индийским вздором». Однако, этот вопрос было бы неплохо изучить в том числе в связи с работой Йейтса «Видение», опубликованной в 1926, однако датированной 1925 годом, и написанной под впечатлением от спиритических сеансов, которые они проводили с его женой Джордж (Джорджи), и в течение которых они вели общение с таинственными духовными сущностями, называвшими себя «Инструкторами». В 1924 он писал своему издателю Т. Уэрнеру Лори: «Хочу сказать, что не обманываю себя, когда думаю, что это лучшая книга из всех моих книг».
В особенности Мистическими тонами проникнуто его позднее творчество. Особый интерес представляет его стихотворение «Второе пришествие», которое некоторые критики понимают аллегорией упадка Европейской культуры, которую не способны больше поддерживать традиционные правящие классы Европы, олицетворением которых является «зверь»:
Распалось все; держать не может центр;
Анархия распространилась в мире,
Прибой окрашен кровью, и повсюду
Невинности утоплен ритуал;
Добро лишилось веры, зло же - силы
Исполнилось, и страсти убежденья.
<…>
И что ж теперь, в час грозный зверя,
Горбатые родятся в Бетлхеме?
(Перевод - Савин Валерий)
Другие же полагают это стихотворение отражением Апокалиптических и Мистических воззрений Йейтса.
Однако, в поэзии Йейтса есть и произведения, посвященные политике. К примеру, в среднем периоде своего творчества он подражал социальной иронии Ландора. Одни восхищаются этой попыткой и характеризуют эти произведения гибким и сильным ритмом, а также порой довольно резким модернистским характером, в то время как другие находят эти стихотворения бесплодными и слабыми в своей образности. Однако, отношение Уильяма Йейтса как к Мистицизму, так и к политике, казалось бы, столь противоположным направлениям, может явиться, при попытке посмотреть на это с Оккультной точки зрения, не таким уж и странным. В конце концов, не должны ли так же и страны и народы отражать определенные Духовные принципы, и не мог ли Йейтс защищать и болеть за Принцип своего «Духовной родины», как он называл Ирландию? Его патриотизм был романтическим и поэтическим, и как его политическая, так и творческая деятельность шли рука об руку, имея своей опорой Магию.
Йейтс был членом Ирландского Сената, в котором пробыл на должности два срока. За это время он сделал существенное выступление против несогласия римско-католической церкви по поводу ее желания не допустить права о расторжении брака. Йейтс нападал на
«по-дон-кихотски внушительные» стремления правительства и духовенства, уподобляя их тактику кампаниям «Средневековой Испании» в таких словах: «Это великое счастье, что мы поместили Епископов Церкви, в которой я родился, в рамки закона». «Брак для нас не является Таинством, но, с другой стороны, любовь между мужчиной и женщиной, а также неотделимое от нее физическое влечение, являются священными. Это убеждение пришло к нам из античной философии и современной литературы, и нам кажется кощунственным принуждать двух ненавидящих друг друга людей ... к совместной жизни, и у нас нет никакого средства разрешить им расстаться, кроме как принять законность повторного брака».
В течение своего пребывания в Сенате Йейтс предупреждал своих коллег: «Если вы покажете, что эта страна, Южная Ирландия, будет руководствоваться римско-католическими идеями, и только римско-католическими идеями, то никогда не заполучите Север... Вы вобьете клин посреди этой страны». Он памятно высказался о своих соратниках, Ирландских протестантах: «мы не маленькие люди».
В 1924 году Уильям Йейтс возглавил Комитет по чеканке монет, в первую очередь осознавая символическую власть изображений, запечатленных на валюте этого молодого государства. Он стремился найти форму, которая «изящно выражала бы колорит своей земли, и не была политической». Когда Парламентская Палата наконец выбрала художественные работы Перси Меткалфа, Йейтс был рад, но в то же время и разочарован тем, что компромисс привел к «потере мускульного напряжения» в изображениях.
Его здоровье значительно ухудшилось в 1928 году, и по этой причине Йейтс покинул Сенат. Но это был далеко не конец его деятельной жизни. В 1934 году он перенес операцию Штейнаха (вазектомию), о которой затем писал: «Полагаю, моя прежняя слабость была усугублена странной второй половой зрелостью, которая появилась после операции, фермент, который обрушился на мое воображение. Если я буду снова писать стихотворения, они уже не будут такими, как прежние». Действительно, в это время Йейтс продолжал писать весьма продуктивно, и у него было две любовные связи, с поэтессой и актрисой Марго Раддок, а также с романисткой, журналисткой и сексуальной радикалисткой Этель Маннин. А в 1936 году он стал работать на должности редактора издательства «Оксфордской Книги Новой Поэзии». Вообще же, Уильям Йейтс считается одним из немногих писателей, который написал свои наиболее примечательные работы именно после получения Нобелевской Премии.
Они с женой часто обсуждали свои будущие похороны. Согласно Джорджи, слова Йейтса звучали так: «Если я умру, похороните меня там [в Рокебрюн], и затем через год, когда газеты забудут обо мне, раскопайте меня и перезахороните в Слайго». Так и случилось. После его кончины в Отеле «Идеальное Пребывание» во Франции его тело было погребено в скромной обстановке, в собрании близких людей, на кладбище в городе Рокебрюн-Кап-Мартин в 1939 году. В сентябре 1948 тело Йейтса перенесли в Драмклифф, что в графстве Слайго, на ирландском военно-морском сервисном корвете «Lé Macha». Его эпитафия взята из последних строк «Под Беном Балбеном», одного из его последних стихотворений:
Брось хладный взгляд
На жизнь, на смерть,
Всадник, проезжай мимо.
