Milla7
Постирайте вещи мужа, а в последней воде, в которой ополаскивали одежду и над которой прочитали особый заговор, вымойте ноги и вылейте ее под женское дерево. Заговор следующий:
"Встану, благословлясь, выйду, перекрестясь,
Из своего дома, из всех дверей, из последней двери
К воротам и от всех ворот
К синему морю, широкому приволью.
Там стоят двенадцать братьев,
У всех есть двенадцать жен.
Выкрикну, вызову их имена:
Одна тоска, вторая сухота,
Третья жена сердечная маета,
Четвертая головная боль,
Пятая душевная хворь, шестая хотенье,
Седьмая мученье, восьмая стоячка,
Девятая неспячка, десятая скукота,
Одиннадцатая горячая кровь,
Двенадцатая ярая любовь.
Ой вы, бесовы двенадцать жен,
Пусть раб Божий (имя)
Будет моей статью удивлен,
Моим умом уязвлен,
Заговорным словом этим покорен, пленен
На ныне, навечно и бесконечно.
Напустите вы, жены, ему печаль-тоску,
Чтобы он обо мне, Божьей рабе (имя), тосковал,
Скучал, громким голосом кричал,
Не мог без меня минуты жить, секунды быть,
Ни дня дневать,
Ни одной ночи миновать:
Ни при луне ясной,
Ни при солнце красном.
Утром бы чуть свет вставал,
На ум-разум мое имя брал,
Скучал, тосковал,
Дурным голосом кричал.
Пусть ему другая девица
Будет казаться страшной тигрицей,
Как огненные часты, сова головаста,
А я была бы ему:
В жаркий полдень водой,
В сильный голод едой.
Будьте же, все мои слова, сильны,
Крепки, прилипчивы.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Ныне и присно и во веки веков. Аминь."
"Встану, благословлясь, выйду, перекрестясь,
Из своего дома, из всех дверей, из последней двери
К воротам и от всех ворот
К синему морю, широкому приволью.
Там стоят двенадцать братьев,
У всех есть двенадцать жен.
Выкрикну, вызову их имена:
Одна тоска, вторая сухота,
Третья жена сердечная маета,
Четвертая головная боль,
Пятая душевная хворь, шестая хотенье,
Седьмая мученье, восьмая стоячка,
Девятая неспячка, десятая скукота,
Одиннадцатая горячая кровь,
Двенадцатая ярая любовь.
Ой вы, бесовы двенадцать жен,
Пусть раб Божий (имя)
Будет моей статью удивлен,
Моим умом уязвлен,
Заговорным словом этим покорен, пленен
На ныне, навечно и бесконечно.
Напустите вы, жены, ему печаль-тоску,
Чтобы он обо мне, Божьей рабе (имя), тосковал,
Скучал, громким голосом кричал,
Не мог без меня минуты жить, секунды быть,
Ни дня дневать,
Ни одной ночи миновать:
Ни при луне ясной,
Ни при солнце красном.
Утром бы чуть свет вставал,
На ум-разум мое имя брал,
Скучал, тосковал,
Дурным голосом кричал.
Пусть ему другая девица
Будет казаться страшной тигрицей,
Как огненные часты, сова головаста,
А я была бы ему:
В жаркий полдень водой,
В сильный голод едой.
Будьте же, все мои слова, сильны,
Крепки, прилипчивы.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Ныне и присно и во веки веков. Аминь."