ПОВЕСТЬ О БЕСЕ ЗЕРЕФЕРЕ

[IPSISSIMUS]

ПОВЕСТЬ ДУШЕПОЛЕЗНА О ПРИШЕДШЕМ Б?СЕ НА ПОКАЯНИЕ К ПОЛЗ? ИЖЕ ОТ ВСЕГО СЕРДЦА ХОТЯЩИМЪ ПОКАЯТИСЯ К БОГУ
Б? н?кий от святыхъ старецъ,[1] великъ и прозорливъ, превшед б?совская искушения, ктому ни во что же коварства их вм?няше. Но б? зря чювствене и аггелы, и б?сы, како пекутся о челов?честей жизни, кождо ихъ подвизающеся обращати ихъ ко своей части. Сице же великъ б? в доброд?телех, яко досажати и ругатися ему нечистымъ духомъ, множицею оскорбляти ихъ, и воспоминая т?мъ еже от небесъ извержение и будущее во огни мучение. Т?м же б?си другъ ко другу хваляху старца оного великаго, глаголюще, яко «Никтоже нас см?етъ отнын? приближитися к нему, зане преити ему в великое оно безстрастие, обожився Святымъ Духомъ».
И яко убо сице сим бывшим, единъ от б?совъ глагола ко другому: «Брате Зереферъ, — се бо б? имя б?су тому. — Аще убо покается кто от нас, приимет ли его Богъ в покаяние или ни?» Онъ же к нему отв?ща сице: «То кто се в?сть?» Зереферъ же рече: «Хощеши ли, иду к великому оному старцу искушу его о семъ?» Он же рече: «Иди, но блюди, понеже старецъ прозорливъ есть, еда како уразум?ет твое лукавъство, не восхощетъ вопросити о семъ Бога. Обаче иди, еда како желаемое получиши».
Тогда шед Зереферъ ко старцу и, преобразивъ себе въ челов?ка, начатъ плакати пред нимъ и рыдати. Богъ же, хотя показати, яко ни единаго же отвращается хотящаго покаятися, но вс?хъ приемлетъ притекающих к нему, не прояви старцу сов?тъ б?совъский. Но яко челов?ка сего зряше, а не яко б?са. Глагола к нему старецъ: «Что тако рыдая плачеши, челов?че, сокрушая мою душу своими слезами?» Б?с же рече: «Азъ, отче святый, н?смь челов?къ, но б?с. Якоже множества ради беззаконий моих плачюся». Старецъ же рече: «Что хощеши, да сотворю теб?, брате?» Мн?въ бо старецъ, яко от многаго смирения себе б?са нарекъ — Богу не обьявившу ему бываемаго. И глагола б?съ: «Не о иномъ чесом молю тя, отче святый, разв? еда молиши Бога прил?жно, яко да объявит ти, аще прииметъ диявола в покаяние. Да аще оного прииметъ, то и мене прииметъ, подобна тому д?ла сотворша». Старець же рече: «Якоже хощеши, сотворю, чадо. Обаче иди в дом свой днесь и заутра прииди. И реку ти, что о семъ повелитъ Богъ».
В вечеръ же той возд?въ старецъ преподобн?и свои руц? къ челов?колюбцу Богу показати ему, аще прииметъ диявола, обращающася в покаяние. И абие аггелъ Господень предста ему, яко молнии, и рече к нему: «Сице глаголетъ Господь Богъ твой: “Что молиши о б?с? мою дръжаву? Той бо, лукавствомъ искушая, тебе прииде”». Старецъ же отв?щавъ рече: «Како не яви мн? Господь?» И рече аггелъ: «Да не смутишися о вещи сей. Смотрение н?кое се бываетъ дивно к полз? исполняющимъ. Яко да не отчаются согр?шающии, яко ни единаго отвращается преблагый Богъ приходяща к нему, аще и сам дияволъ приидетъ. Подобне же яко да явится симъ образомъ и б?совъское жесточество и отчаяние. Егда же убо приидетъ к теб?, искушаяй, да не соблазниши его исперва, но рци ему сице: “Да в?си, яко челов?колюбецъ Богъ николиже никогоже не отвращается приходящаго к нему, аще и дияволъ будетъ. И се об?щася и тебе прияти, но аще сохраниши повел?ния от него”. И егда приидетъ к теб? и речет: “Что есть повел?нное мн? от него?” — и рцы к нему: “Сице глаголетъ Господь Богъ: «В?даю тя, кто еси и откуду прииде, искушая. Ты бо еси древняя злоба. Но древняя злоба нова доброд?тель не можетъ быти, навыкнув бо в гордости своей». И како возможеши смиритися в покаяние и обр?сти милость? Но не имаши бо сего отв?та изв?щати в день Судный, яко «Хот?хъ покаятися, и не прият мя Богъ».
Смотри же глаголемых, како хощеши покаяние начати. Сице глаголетъ Господь: «Да совершиши три л?та на едином м?сте стоя, обращъшися къ востоку, нощию и днемъ взывая велиим гласом: “Боже, помилуй мя, древнюю злобу!” — глаголя сего числом 100. И паки другое 100 глаголя: “Боже, помилуй мя, мерзость запуст?ния!”[2] И паки третие 100 такоже глаголя: “Боже, помилуй мя, помраченную прелесть!”» И сия глаголи воздыхая ко Господу беспрестанно. Ибо ты не имаши телеснаго сосуда, яко да трудно не будет теб? и не изнеможеши. Егда же совершиши сия со смиреномудрием, тогда приятъ будеши в первый той чинъ, причтешися со аггелы Божиими. Да аще убо об?щается сице сотворити, приими убо его в покаяние. Но в?мъ, яко древнее зло ново добро быти не можетъ. Напиши же сия посл?дним родомъ, яко да не отчаваются хотящеи покаятися. З?ло убо ув?ряются от сея главизны челов?цы не отчаятися удобь своего спасения». Сия изрекъ аггелъ ко старцу и взыде на небо.
Утру же бывшу, прииде дияволъ и нача издалеча рыдати и плакати, къ старцу же пришедъ и поклонися. Старець же исперва не обличи его, но во ум? своем глаголаше: «Зл? прииде, лживый дияволе, древнее зло, ядовитый змию вселукавый». Таче глагола к нему: «Да в?си, яко молихъ Господа Бога моего, еже об?щах ти. И приемлет тебе в покаяние, аще приимеши, яже мною запов?дает ти державный и всесилный Господь». Б?с же рече: «Что суть еже повел? Богъ сотворити ми?» Старець же отв?щав рече: «Запов?дает теб? Богъ сице: яко да стоиши на едином м?сте 3 л?та, обращъшися къ востоку, взывая день и нощъ: “Боже, помилуй мя, древнюю злобу!” — глаголя сие числом 100. И паки другое 100: “Боже, помилуй мя, запуст?ния мерзость!” И паки то же числом: “Боже, помилуй мя, помраченную прелесть!” И егда сия сотвориши, тогда съпричтешися со аггелы Божиими, якоже и преже».
Зереферъ же лестный онъ покаяния образъ отвергъ, велми возсм?явся и глагола ко старцу: «О калугере![3] Аще бы азъ хот?лъ нарещи себе древнюю злобу, и мерзость запуст?ния, и помраченную прелесть, прежний от нас кто се хотех сотворити и спастися. И нын? древняя злоба азъ не буди то, и кто се глаголетъ? Азъ даждь донын? дивенъ и славенъ б?х, и вси боящеся повинуются мн?. И аз самъ себе нареку мерзости запуст?ние и помраченную прелесть? Никакоже, калугере, ни же! Даждь донын? обладовахъ гр?шными. И нын? паки сотворю себе непотребна? Никако, калугере, не буди то тако в таковое бесчестие себе вложу». Сия рекъ дияволъ и абие невидимъ бысть. Старець же, възставъ, благодаряше Бога, глаголя: «Воистинну глаголалъ еси, Господи, яко древнее зло ново добро быти не можетъ».
Сия же, братие, просто понудихомся на среду привести, яко да навыкнете Владычнее благоутробие. Яко да аще диявола приемлетъ покаявшася, то колми паче челов?кы, за нихже кровь свою пролия. Гр?шен ли еси, покайся. Аще ли ни, то горши б?совъ хощеши мученъ быти в геен? огнен?й: не яко согр?ши — никтоже бо без гр?ха, вси согр?шихомъ — но понеже не восхот? покаятися и умолити Судию преже кончины своея. Якоже бо обрящетъ смерть кождо нас сице и посылаетъ его тамо. Аще умреши без покаяния, работая дияволу многообразными и различными гр?хи, со дияволомъ осудишися в в?чном огни, уготованн? дияволу и аггеломъ его.[4] Аще ли преже кончины отб?гъ гр?ха, Господеви угодиши покаяниемъ и испов?даниемъ, о коликых благъ по конъчин? сподобишися! И блаженьству св?тлыми аггелы вводимъ, ид?же красота неизреченная и присносущное радование съ Безначалным его Отцемъ и с Пресвятым и Благим и Животворящимъ Духом, и нын? и присно и въ в?ки.

 

[IPSISSIMUS]

ПЕРЕВОД

ПОВЕСТЬ ДУШЕПОЛЕЗНАЯ О БЕСЕ, ПРИШЕДШЕМ НА ПОКАЯНИЕ, К ПОЛЬЗЕ ЖЕЛАЮЩИМ ОТ ВСЕГО СЕРДЦА ПОКАЯТЬСЯ ПЕРЕД БОГОМ
Некий святой старец, великий и прозорливый, победил бесовские искушения и козни их презирал. Но наяву видел он и ангелов, и бесов, как пекутся они о человеческой жизни, стремясь направить ее каждый в свою сторону. Так был велик в добродетелях, что поносил и укорял нечистых духов, часто и бесчестил их, напоминая им их изгнание с небес и будущее мучение в огне. И бесы за это хвалили друг другу того великого старца, говоря: «Никто из нас не смеет отныне приблизиться к нему, потому что достиг он великого бесстрастия, исполнился Святым Духом».
И когда так они рассуждали, один из бесов обратился к другому: «Брат Зерефер, — таково было имя того беса. — Если кто-нибудь из нас покается, примет ли Бог от него покаяние или нет?» Он же ему так отвечал: «Кто же это знает?» И сказал Зерефер: «Хочешь, пойду к тому великому старцу и искушу его в этом?» Тот же сказал: «Иди, но будь осторожен, потому что старец прозорлив и, наверное, раскроет твой обман и не захочет вопросить об этом Бога. Однако иди, может быть, получишь желаемое».
Тогда пошел Зерефер к старцу и, приняв человеческий облик, начал плакать пред ним и рыдать. Бог же, желая показать, что ни от одного кающегося не отвращается, но всех обращающихся к нему принимает, не открыл старцу бесовский замысел. И казалось старцу, что человек перед ним, а не бес. Спросил у него старец: «Отчего так горько плачешь, человече, сокрушая мою душу своими слезами?» Бес же ответил: «Святой отец! Я не человек, а бес. Плачу же от множества беззаконий моих». Старец же сказал: «Что ты хочешь, чтобы я сделал для тебя, брат?» Старец полагал, что от большого смирения назвал себя бесом — не открыл ему Бог истины. И сказал бес: «Святой отец! Ни о чем другом тебя не прошу, только, может быть, помолишь Бога усердно, чтобы открыл тебе, примет ли покаяние от дьявола. Если от него примет, то и от меня примет, потому что мои деяния подобны его». Старец же сказал: «Сделаю то, о чем просишь, чадо. Но сейчас иди домой, а поутру приходи. И скажу тебе, что Бог повелит».
В тот же вечер обратил старец свои преподобные руки к человеколюбцу Богу, чтобы открыл ему, примет ли дьявола, желающего покаяться. И тотчас ангел Господень предстал перед ним, подобно молнии, и сказал ему: «Так говорит Господь Бог твой: “Зачем ты молишь мое владычество о бесе? Это он, обманом искушая, приходил к тебе”». Старец же сказал в ответ: «Почему не открыл мне Господь правды?» И сказал ангел: «Не печалься об этом. Некое чудесное усмотрение заключено в этом к пользе кающихся. Да не впадут грешники во отчаяние, потому что ни от одного приходящего к нему не отвращается преблагой Бог, даже если и сам дьявол придет. Также да явлено будет этим бесовское ожесточение и отчаяние. Когда же придет к тебе, искушая, сначала не обличай его, но скажи ему так: “Да будет тебе известно, что человеколюбец Бог никогда ни от одного приходящего к нему не отвращается, даже и от дьявола. Обещал он и тебя принять, если исполнишь его повеления”. И когда придет к тебе и спросит: “Что повелел он мне?” — скажи ему: “Так говорит Господь Бог: «Знаю, кто ты и откуда пришел, искушая. Ты — древняя злоба. Но древняя злоба новой добродетелью не может быть, потому что сроднилась с гордостью своей». И разве в силах ты смириться для покаяния и обрести милость? Но не сможешь дать такой ответ в Судный день: «Хотел покаяться, но не принял меня Бог».
Послушай же о том, как тебе совершить покаяние. Так говорит Господь: «Проведи три года на одном месте стоя, обратясь к востоку и громко взывая денно и нощно: “Боже, помилуй меня, древнюю злобу!” — и скажи это 100 раз. И затем снова 100 раз скажи: “Боже, помилуй меня, мерзость запустения!” И в третий раз еще 100 так скажи: “Боже, помилуй меня, мрачное заблуждение!”» И так говори, воздыхая Господу беспрестанно. И, поскольку у тебя нет тела, трудно не будет тебе и не устанешь. Когда же совершишь это со смирением, тогда принят будешь в свой первый чин, причтешься к ангелам Божиим”. Если обещает это исполнить, то прими его к покаянию. Но знаю, что древнее зло новым добром быть не может. Напиши же об этом будущим поколениям, чтобы желающие покаяться не впали в отчаяние. Да послужит это писание для уверения людей, чтобы не теряли надежду на свое спасение». Сказал это ангел старцу и взошел на небо.
Утром же пришел дьявол и начал издалека рыдать и плакать, затем подошел к старцу и поклонился. Старец же сначала не обличил его, но сказал про себя: «Зло явилось, лживый дьявол, древнее зло, ядовитый змей вселукавый». Затем сказал ему: «Да будет тебе известно, что молил я Господа Бога моего, как обещал тебе. И примет от тебя покаяние, если исполнишь то, что заповедует тебе через меня могущественный и всесильный Господь». Бес же спросил: «Что повелел мне Бог совершить?» Старец же сказал в ответ: «Вот что заповедует тебе Бог: проведи стоя на одном месте 3 года, обратись к востоку и взывая денно и нощно: “Боже, помилуй меня, древнюю злобу!” — и скажи это 100 раз. И затем еще 100: “Боже, помилуй меня, мерзость запустения!” И вновь столько же: “Боже, помилуй меня, мрачное заблуждение!” И когда сделаешь это, тогда сопричтешься с ангелами Божиими, как и прежде».
Зерефер же лживый отверг путь покаяния, громко рассмеялся и сказал старцу: «О калугер! Если бы я хотел назвать себя древней злобой, и мерзостью запустения, и мрачным заблуждением, то кто-нибудь из нас прежде это уже сделал бы и спасся. Ныне же не будет того, и кто назовет меня древней злобой? Я даже и доныне дивен и славен, и все в страхе повинуются мне. И я сам себя назову мерзостью запустения и мрачным заблуждением? Никогда, калугер, нет! Я даже и доныне повелеваю грешниками. И сейчас так унижу себя? Никогда, калугер, не бывать тому, чтобы я себя такому бесчестию подверг». Сказал это дьявол и тотчас стал невидим. Старец же, встав на молитву, поблагодарил Бога, говоря: «Истинно сказал, Господи, что древнее зло новым добром быть не может».
Побудили же мы себя, братья, рассказать об этом только для того, чтобы познали вы Божие милосердие. Если Бог дьявола принимает покаявшегося, то тем более людей принимает, за которых и кровь свою пролил. Если грешен, покайся. Если же не покаешься, то горше бесов будешь мучиться в геенне огненной: не потому, что согрешил, — никого нет без греха, все согрешили — но потому, что не захотел покаяться и умолить Судию прежде кончины своей. Каждого ведь из нас настигает смерть и посылает на тот свет. Если умрешь без покаяния, служа дьяволу многообразными и различными грехами, то с дьяволом и будешь осужден в вечный огонь, уготованный для дьявола и бесов. Если же прежде кончины отвратишься от греха и Господу угодишь покаянием и исповедью, о скольких благ по кончине сподобишься! И приведен будешь светлыми ангелами в райское блаженство, где неизреченная красота и вечная радость с Безначальным его Отцом и с Пресвятым и Благим и Животворящим Духом, и ныне и присно и вовеки.

 

[Kenny]

Повесть о многом заставляет задуматься, тронуло очень глубоко.

[ Post made via Android ]