МАТЕРИНСКАЯ ЛЮБОВЬ
Давным-давно в деревне, неподалеку от города Кэсона, жила бедная крестьянская семья. Муж работал на поле у богатого соседа, а жена пекла на продажу рисовые хлебцы. Так и жилу они, сводя кое-как концы с концами.
И был чу них сын Хан Сек Бон, которого они любили больше жизни. Дружно жила семья бедняка, пока не нагрянула на них беда: отец тяжело заболел и умер.
Умирая же, сказал он своей жене:
С — Пусть наш сын будет учёный, и тогда все его станут уважать.
И жена пообещала мужу выполнить его последнее желание.
Когда Хан Сек Бону исполнилось семь лет, мать сказала:
— Пора выполнить волю отца. Десять лет предстоит тебе провести в учении. Ты познаешь за это время тысячу
иероглифов, выучишь лучшие стихи, научишься медицине и прочтёшь книги философов. После этого ты сможешь вы¬держать экзамен в Сеуле и станешь учёным, как хотел отец.
Хан Сек Бон ушёл учиться в Кэсон, и мать осталась одна в своём маленьком домике. Никто в деревне лучше её не пёк рисовых хлебцев. Они были и вкусны, и красивы, всегда одинаковые, ровные, пышные. И поэтому все соседи покупали хлебцы только у неё.
Не было такого вечера, чтобы мать не думала о своём мальчике. Она скучала без него, горевала и плакала. По ночам мать высчитывала, сколько лет, месяцев и дней прой¬дёт, прежде чем она увидит дорогого сына.
Но дней до встречи оставалось ещё много.
И вот как-то вечером мать услышала близ чиби чьи-то шаги. Она открыла дверь и узнала своего сына.
Мать видела, что Хан Сек Бон измучен дальней доро¬гой- ей хотелось броситься к мальчику, прижать его к своей груди. Но она даже не улыбнулась своему сыну, только спросила:
— Почему ты вернулся раньше времени? Разве ты уже постиг все науки и можешь держать экзамен?
Хан Сек Бон не ожидал такой суровой встречи. Он за¬плакал и сказал:
— Сто ли прошёл я пешко'м и не ел со вчерашнего утра. Накормите меня, а потом я всё вам расскажу.
Ах, как хотелось матери обнять своего сына, поцело¬вать его, накормить лучшим, что было в доме, и уложить спать! Но она ничего этого не сделала, а спросила снова:
— Разве ты уже постиг все науки, которые должен был познать за десять лет? Сын ответил:
— Я изучил все науки, которые полагается пройти за десять лет, и потому вернулся к вам раньше времени.
— Тогда возьми кисточку, тушь, бумагу и напиши первые десять иероглифов, —.сказала мать.
Когда сын вынул из мешочка, что висел .у него на поясе, тушь и кисточку, мать задула огонёк светильника и сказала:
— Ты будешь рисовать в темноте иероглифы, а я—печь хлебцы.
Через некоторое время мать воскликнула:
— Хлебцы готовы!
И она зажгла светильник. Хан Сек Бон показал матери свою работу. В темноте иероглифы вышли некрасивые и неровные.
Тогда мать сказала:
— Посмотри на мои хлебцы.
Хан Сек Бон посмотрел на хлебцы. Они были ровные, красивые, одинаковые, аккуратные, точно мать пекла их при ярком свете.
А мать положила на плечо сына руку и молвила:
— Возвращайся в Кэсон и приходи домой, когда бу¬дешь знать всё, что полагается тебе знать. Взмолился Хан Сек Бон:
— О, позвольте мне остаться хоть бы до утра! Я шёл к вам не останавливаясь много дней и ночей, и нет у меня силы снова идти в такой далёкий путь.
— Нет у тебя времени для отдыха, — ответила сурово мать. — Вот тебе на дорогу хлебцы —и прощай!
Пошёл Хан Сек Бон в темноте по горным тропам. Тя¬жела была дорога в древний город Кэсон. Не раз преграж¬дали ему путь горные потоки и завывали поблизости дикие звери.
Хан Сек Бон шёл и горько плакал. Ему казалось, что мать несправедлива и жестока к нему, что она разлюбила его за те годы, что прожил он в Кэсоне.
Утром он развязал платок, в котором лежали хлебцы, и снова/увидел, что хлебцы, испечённые в темноте, были прекрасны — один к одному, один к одному!
И тогда Хан Сек Бон впервые подумал: «Мать смогла в темноте выполнить хорошо свою работу, а я не смог. Значит, она делает своё дело лучше, чем я!»
Подумав так, Хан Сек Бон поспешил в Кэсон...
Прошло ещё пять лет—и вновь мать услышала вече¬ром шаги у своего домика. Она открыла дверь и снова увидела сына.
Хан Сек Бон протянул к матери руки, но мать сказала:
— Все ли науки ты постиг, что пришёл домой?
— Все, — ответил сын.
-И, вынув из мешочка бумагу, тушь и кисточку, он задул светильник.
Через десять минут Хан Сек Бон сказал:
— Можете зажечь светильник! . .
Мать осветила комнату и подошла к сыну. Перед ней лежал лист бумаги, заполненный иероглифами. Иероглифы были все чёткие, ровные, красивые, один к одному, один -к одному!
И тогда мать воскликнула:
— Как я ждала тебя, сынок! Как я соскучилась! Дай мне насмотреться на тебя, дай мне прижать тебя к своей груди!
... Прошли годы, и Хан Сек Бон стал знаменитым учёным. Когда же ученики спрашивали его, как он стал таким учёным, Хан Сек Бон отвечал:
— Материнская любовь научила меня не щадить себя, делать всё хорошо и честно. А кто делает всё хорошо и честно, тот может стать всем, кем захочет
