СИНКЛИТЫ

[Unagdomed]

- Смерть не равняет чернь и героев.
Каждому - только свое: не дивись!
Доблесть деяний расширив, утроив,
Примет героя вышняя высь.

И в планетарно-эфирном окружьи
Встанет он за гонимых внизу,
Непредставимое здесь оружие
С демоном скрещивая в грозу.

- Смерть не равняет не знавших Служенья
С тем, кто прояснен, и с тем, кто свят,
С теми, кто внутренним самосожженьем
Был облечен в нетленный наряд.

Ныне - из светорождающей сферы
Дух его льется, струясь шатром,
И облекает искателей веры
Братски-приветствующим серебром.

- Смерть не равняет, руша ограду,
Гениев с теми, кто не творил:
Гениям путь - к совершенному ладу
Звездных морей и звездных ветрил.

Станет бездонно в новой отчизне
Творчество, непредставимое здесь,
Тех, кто свой дар оправдал при жизни,
Став многозвучным гимном весь.

- Так, помогая живым мириадам -
Всем, кто скитается здесь, позади -
Волят невидимо с нами рядом
Гении, праведники, вожди.

Так, обступая скорбную землю,
Мемфис и Дели, Лондон и Ур,
Светочей наших включив и объемля,
Дышат Синклиты метакультур.

 

[Unagdomed]

Я слышу четче с каждым годом -
Не сердцем, не рассудком, нет -
Синклит над русским сверхнародом,
Его огни и странный свет.

В раздумьи, созерцаньи, бденьи,
На чутких тропах к забытью,
И в тонком хладе вдохновенья
То излученье узнаю.

Оно струится от полотен,
С клавиатур, камней, страниц;
Пред ним плотской состав - не плотен,
Меж ним и волей - нет границ.

Внося беззвучно, с постоянством,
За мыслью мысль на лист ума,
Оно не знает ни пространства,
Ни слова тусклого "тюрьма".

Творцы, кого мы звать привыкли
Давно замкнувшими свой круг,
Творят в ином, высоком цикле
И в душу смотрятся, как друг.

О, если б только сроки! сроки!
О, лишь успеть бы до конца,
До первых нимбов на востоке
Осуществить свой долг гонца.

 

[Unagdomed]

О ПОЛУЗАБЫТЫХ
Народная память хранит едва
Деяния и слова
Тех, кто ни почестей, ни торжества
Не пожинал искони;
Громом их доблести не сотрясен
Сумрачный строй времен;
Дальним потомкам своих имен
Не завещали они.

Есть безымянность крупин песка,
Винтиков у станка,
Безликость капель, что мчит река
Плещущего бытия;
Их - миллиарды, и в монолит
Всякий с другим слит;
Этому множеству пусть кадит
Гимны - другой, не я.

Но есть безымянность иных: свинцов
Удел безвестных борцов -
Вседневных подвижников и творцов
Деятельной любви.
Встань перед ними, воин-поэт,
Славою мира одет, -
Перечень звучных своих побед
Надвое разорви.

Эти - прошли в города и в поля,
Со множеством жизнь деля, -
Врачи, священники, учителя,
Хозяйки у очагов;
И, лязгая, сдвиги эр не сотрут
Их благодатный труд,
Ни уицраор, ни демоны смут,
Ни ложь друзей и врагов.

Они умирали - не знаю где:
В дому или на борозде.
В покое ли старости или в труде, -
Но слой бытия сквозь слой
Им разверзал в высоте миров
Всю щедрость своих даров,
И каждый включался в белый покров
Над горестною страной.

Пусть мир не воздаст ни легендой им,
Ни памятником гробовым,
Но радость нечаянную - живым
Они бесшумно несут;
Они проникают в наш плотный быт -
Он ясен им и открыт, -
Их теплым участьем одет и омыт
Круг горьких наших минут.

Никто не умеет их путь стеречь,
Никто не затеплит свеч,
Никто не готовит богатых встреч,
Никто не скажет "спаси", -
Но жаль, что туманная старина
Укрыла их имена,
Когда-то в промчавшиеся времена
Звучавшие на Руси.

 

[Unagdomed]

РОДОМЫСЛЫ
1
А в мутно-дымном зеркале Истории
Мятутся, реют, мчатся ночь и день,
Как тени туч на диком плоскогорий:
Гигантов тень.

И на великих перекатах времени
Встает один,
Встает другой - вождь среди бурной темени
И жадных льдин.

Какой они безмерной мощью движимы
- Видь! обнаружь!
Нет слепоты, когда коснемся ближе мы
Их жгучих душ!

Бразды владычества лишь им поручены,
И судно царств
Они проводят через все излучины
Любых мытарств.

О, не тираны! не завоеватели!..
Отцы стране.
Их Я - не здесь: в Кремле ли? В Монсальвате ли?
Там! в вышине!

Не для себя, и не собою правимы,
Они - рука
Таких, как Ты! И чествовать их вправе мы
Во все века.

Парча ль на них, иль грубые отрепья там -
Во всем Твой смысл,
И про такого говорим мы с трепетом:
Вот родомысл.

 

[Unagdomed]

2 "Красное Солнышко".
Разве другое
Знаем мы прозвище в пестром былом
Чье-нибудь - столь же простое, живое,
Теплое, точно касанье крылом?

Если б не знать ничего о деяньях
Князя Владимира, только смысл
Прозвища в простонародных сказаньях -
Мы б догадались: вот родомысл.

Если б о Невском герое суровом
Русь не хранила ни дат, ни числ,
Лишь о рыданьи народа над гробом -
Было бы ясно: вот родомысл!

Разум робеет от явного взмаха
Крыльев архангельских у шатра
Князя Олега иль Мономаха,
Минина, Донского, Петра.

Дар родомысла страшен и светел:
Горе тому, кто принял его,
Не обратив свою самость в пепел
И в ратоборца - все существо.

Радость любви и дома - закрыта.
Радость покоя - запрещена.
Все, чем Народная Афродита
Манит и греет - грех. Вина.

Разум - без сна на башне дозорной.
В сторону шаг - срыв и позор.
Лишь на одно устремлен упорный,
Нечеловечески-зоркий взор.

Много имен, занесенных в свиток,
Мало - невычеркнутых до конца.
Это - ярчайшие звезды Синклита,
Духи таинственнейшего венца.

 

[Unagdomed]

ГЕНИИ
Пред лицом колоннад Росси
И Растреллиевых дворцов,
Кто из нас небеса спросит
О загробной судьбе творцов?

Как рожденный слепым калека,
Презирающий всех, кто зряч,
Усмехнется рассудок века -
Знанья собственного палач.

Но умолкнут кругом битвы,
И ясней засквозит нам
Храм, что строит теперь Витберг -
В запредельном Кремле храм.

Из светящихся ткут туманов
Там сторадужный свод те,
С кем титан Александр Иванов
Дружит в ангельской высоте.

Все картины - лишь холст рубищ,
Если ты чуть проник в строй
Тех миров, где творит Врубель,
Водит кистью луча Крамской.

Может быть, только взор внуков
Глянет в купол, где нет дна,
Где поет океан звуков -
Труд нездешний Бородина.

Но теперь мы еще глухи,
Не вмещая умом простым
Тех высот, что сейчас в духе
Воздвигаются Львом Толстым.

Каждый алчущий повстречает
Тех, кем полог культур ткан,
Но блажен, кто при жизни чает
Синь и золото иных стран.

 

[Unagdomed]

ПРАВЕДНИКИ ПРОШЛОГО. Триптих
1
Я люблю направлять наши мысленные
Лебединые вольные взлеты
В неисхоженные, неисчисленные
Чернолесья, урманы, болота:

Тишь ли это, веками намоленная,
Дух костров ли, и чистый, и едкий -
Только видятся срубы просмоленные,
Где спасались великие предки;

Где, скитаясь дремучею родиною,
По суземищам крепь засевая,
Снеговая, босая, юродивая,
Тихо строилась Русь лесовая.

Малый колокол перед заутренею
Тонким голосом звякал на тыне -
Возвещение подвига внутреннего,
Освященье звериной пустыни.

Благовоньем стезю оторачивая,
Колыхались сосновые вайи,
Многострастную горечь осадчивую
С истончаемых душ овевая.

И у рек студенцовых, меж ельниками,
Сквозь прокимны, и свечи, и требы,
Тихо-тихо сквозил пред отшельниками
Край иной, совершенный как небо.

Он просвечивал над мухоморниками,
На лужайках, на ульях, на просе;
Он ласкал с мудрецами-отшельниками
Толстогубых детенышей лося.

Сквозь таежные дебри сувоистые
Не вторгались ни гомон, ни топот
В это делание высокосовестное,
В духовидческий огненный опыт.

2
Они молились за многошумное
Племя, бушующее кругом,
За яростных ратников битв безумных,
За грады, разрушенные врагом:

Они молились о крае суровом,
Что выжжен, вытоптан и обнищал;
О скорби, встающей к тучам багровым
Из хижин смердов и огнищан.

Они молились за тех, чьи рубища -
В поту работы, в грязи дорог;
О бражниках по кружалам и гульбищам,
О ворах, вталкиваемых в острог;

О веке буйном, о веке темном,
О горе, легшем на все пути,
О каждом грешном или бездомном
Они твердили: Спаси. Прости!

Они твердили, дотла сжигая
Все то, что бренно в простой душе,
И глухо, медленно жизнь другая
Рождалась в нищенском шалаше.

Их труд был тесен, давящ, как узы,
До поту кровавого и до слез;
Не знают такого страшного груза
Ни зодчий, ни пахарь, ни каменотес.

И мощь, растрачиваемую в раздольи
На смены страстные битв и смут,
Они собирали до жгучей боли
В одно средоточье: в духовный труд.

3
И гудели вьюжными зимникам
Боры в хвойные колокола...
Преставлялись великими схимниками
Истончившие плоть дотла;

Поднимались в непредставляемую,
Чуть мерцавшую раньше синь,
Миллионами душ прославляемую
Из лачуг, из дворцов, пустынь;

Исполнялись силой сверхчувственною,
Невмещаемою естеством,
Мировою, едва предчувствуемою
На широком пути мирском;

Обращались долу - в покинутую,
Обесчещиваемую страну,
Обескрещиваемую, отринутую
За таинственную вину;

Братски связывались усилиями -
Тем усильям прозванья нет;
Серафическими воскрылиями
Простирались над морем бед -

Душу бурной страны рождаемую
Ризой солнечною убеля
У взыскуемого, созидаемого,
У Невидимого Кремля.

 

[Unagdomed]

Все упованье, все утешенье
В русских пожарах, распрях, хуле -
Знать, что над нами творят поколенья
Храм Солнца Мира в Вышнем Кремле.

Строят творцы, в ком слава России, -
Благословенны их имена! -
Строят безвестные миру, простые -
Вся просветляемая страна.

Строят Собор нам солнцедержавный,
В синь, фимиамами полную, чью
Вступит, о, вступит светлая Навна,
Освобожденная в смертном бою!

Храм Солнца Мира! Храм Солнца Мира!
Труд бестелесных крыльев и рук!
Струнной оградой гигантские лиры
Стройно на цоколях встали вокруг.

Грянут они небывалой осанной
В утро, - то утро, когда Яросвет
С Навной венчаньем обетованным
Свыше восполнит цепь побед.

В утро, когда из заоблачной сини
Дочь их сойдет, запредельно свята,-
О, не возлюбленная, не богиня -
Радость! Божественная красота!

Здесь ли, во прахе, тогда еще буду,
Крест понесу ли в загробном труде -
Пламенный отблеск этого чуда
Сердца достигнет везде! везде!

 

[сильван]

Спасибо за прекрасные стихи.

 

[простой]

Отличные стихи!
С Уважением.