Продавщица иголок
Я долго внимательным взглядом искал,
Где в рубище нищей скрывается лал.
Замотано пыльною тряпкой чело,
Дырявое сари на плечи легло,
Но ветер гуляет под ним без помех,
А тело мелькает в зияньи прорех,
И кажется, прелести нет никакой
В лохмотьях, прилаженных слабой рукой.
Но нет! Это след от старинных обид, —
Судьба беспощадная все сокрушит.
Не горцами выжжены эти места —
Жестокая вторглась сюда нищета...
О, как описать мне ее красоту!
Пьянею, поймав ее взгляд на лету.
А шея красавицы так хороша,
Что сразу моя замирает душа.
На шее оранжевых бус череда —
Мне кажется, слились огонь и вода.
В глазах ее чары неведомых стран,
В них вечно бушует любви океан,
Как чаша, лазурный таящая свет,
Там прелести море укрыто от бед.
Ее распустившихся кос пелена,
Как вечная полночь, густа и черна.
Псы лают. Ты, Мохан, не можешь помочь:
Ведь кажется псам, что надвинулась ночь.
Где ныне жестоко царит нищета,
Когда-то в довольстве цвела красота.
Я долго внимательным взглядом искал,
Где в рубище нищей скрывается лал.
Замотано пыльною тряпкой чело,
Дырявое сари на плечи легло,
Но ветер гуляет под ним без помех,
А тело мелькает в зияньи прорех,
И кажется, прелести нет никакой
В лохмотьях, прилаженных слабой рукой.
Но нет! Это след от старинных обид, —
Судьба беспощадная все сокрушит.
Не горцами выжжены эти места —
Жестокая вторглась сюда нищета...
О, как описать мне ее красоту!
Пьянею, поймав ее взгляд на лету.
А шея красавицы так хороша,
Что сразу моя замирает душа.
На шее оранжевых бус череда —
Мне кажется, слились огонь и вода.
В глазах ее чары неведомых стран,
В них вечно бушует любви океан,
Как чаша, лазурный таящая свет,
Там прелести море укрыто от бед.
Ее распустившихся кос пелена,
Как вечная полночь, густа и черна.
Псы лают. Ты, Мохан, не можешь помочь:
Ведь кажется псам, что надвинулась ночь.
Где ныне жестоко царит нищета,
Когда-то в довольстве цвела красота.