Стратагемы

[Перун]

Стратагема № 20 — Мутить воду, чтобы поймать рыбу

Сущность:

1. Мутить воду, чтобы затем спокойно ловить лишённую хорошей видимости и жадно хватающую воздух рыбу- искусственно создать неразбериху или запутать обстановку, чтобы незаметно для других / без лишних хлопот / без большого риска извлечь для себя выгоду (например, чтобы обезопасить себя от неуютного чувствующего себя в такой обстановке противника / чтобы добиться положения и т.п.). Стратагема создания и использования неразберихи.

2. Ловить рыбу в уже взбаламученной воде- использовать для собственной / чужой выгоды возникшее само неясное / путаное положение. Стратагема создания или использования неясности / путаности / неразберихи. Стратагема взбаламучивания- стратагема путаницы- стратагема неразберихи.


Безгласный свирельщик в оркестре

Стратагема № 20 — Мутить воду, чтобы поймать рыбу
Циский царь Сюань-ван, желая послушать игру на свирели, непременно требовал, чтобы играли сразу триста музыкантов.

Некий отшельник из южного предместья тоже вызвался играть для государя. Царь благосклонно внял его просьбе и назначил ему содержание, как и всем прочим.

Когда же Сюань-ван скончался, на престол взошёл Минь-ван. Тот любил сольные выступления, и отшельник поспешил удрать.


Быки с подожжёнными хвостами

Стратагема № 20 — Мутить воду, чтобы поймать рыбу

В III в. до н.э. владение Янь напало на владение Ци, заняв 70 городов. Тянь Дань удерживал город Цзимо (на юго-западе от уездного города Пинду в нынешней провинции Шаньдун), чтобы оттуда организовать сопротивление яньскому войску.

Тянь Дань собрал в городе более тысячи быков, на них надели тёмно-красные шёлковые попоны с вышитыми разноцветными узорами в виде драконов, к рогам привязали острые лезвия мечей, к хвостам прикрепили вязанки смазанного салом тростника и подожгли их, в крепостных стенах пробили несколько десятков проходов и ночью выпустили этих быков. Когда быкам стало жечь хвосты, они рассвирепели и бросились на яньское воинство. В результате среди ночи яньские войска были охвачены паникой. Огни, горевшие на бычьих хвостах, отбрасывали ослепляющий свет, и яньским воинам быки казались драконами. От их рогов яньцы погибали или получали ранения. А пять тысяч воинов, которые следовали за животными, держа во рту палочки, чтобы не проронить ни звука, тоже ударили по яньцам. В это время оставшееся в городе население стало стучать и греметь, и стар и млад били в медную утварь, создавая страшный шум, сотрясавший небо и землю. Яньских воинов охватила паника, и они бежали.

Циские воины стали преследовать яньцев и погнали их на север. 70 с лишним городов, утраченных ранее Ци, вновь вернулись под власть его правителя.


Всякий убивший карается смертью

Стратагема № 20 — Мутить воду, чтобы поймать рыбу

Яо-ши, уже будучи старцем, сопровождал великого хана Хубилая в решающем походе против Цинь. Войскам удалось прорвать оборонительные порядки противника и разбить его основные силы. Поэтому Хубилай решил на следующий день идти на приступ одной занимавшей важное положение крепости.

Сидя у костра со своим старым учителем, он рассказывал, какое устроит завтра пекло. Яо-ши стало жаль своих соплеменников, и тогда он поведал воспитаннику о легендарном полководце, умудрившемся захватить вражеский город, не погубив ни одного воина.

Тут в Хубилае взыграло самолюбие, и он решил совершить нечто подобное. Ему на ум пришла следующая хитрость: всю ночь было велено разрисовывать длинные стяги, чтобы утром развернуть перед строем. Надпись же на них гласила: «Всякий убивший карается смертью». И с такими же полотнищами к защитникам крепости были отправлены послы. Прочитав надпись, китайцы были сбиты с толку, но всё же не осмелились обнажить мечи. Хубилай только этого и дожидался. Размахивая стягами, его орды хлынули через ворота и подавили сопротивление в самом зародыше.



Запрудить реку, чтобы поймать рыбу

Стратагема № 20 — Мутить воду, чтобы поймать рыбу

В 225 г. н.э. вэйский правитель Вэнь-ди отправился в поход на царство У. Императрица же осталась во дворце. Для её охраны был назначен некий Го Бяо, двоюродный брат императрицы (Дэ Го по отцовской линии).

«Ему захотелось устроить запруду, чтобы половить рыбу», — пишет Чэнь Шоу (233 — 297) в своей исторической хронике Троецарствие. Однако императрица возразила: «Водный путь должен быть открыт для перевозок… Разве тебе одной рыбы только недостаёт?»

Здесь выражение «запрудить реку, чтобы поймать рыбу» свидетельствует о политическом честолюбии. Го Бяо замышлял посредством запруды затруднить подвоз продовольствия императору Вэнь-ди и тем самым вызвать беспорядки в его войске. Это вкупе с отсутствием правителя в столице позволило бы Го Бяо прибрать к рукам власть.

Стратагема 20 в его расчётах была связана со стратагемой 19. Своими решительными действиями императрица погубила замысел Го Бяо в самом зародыше.



Первый ход Дремлющего дракона

Стратагема № 20 — Мутить воду, чтобы поймать рыбу

С середины II в. н.э. начинает падать влияние императорского двора восточно-ханьской династии (25 — 220), который был уже не в состоянии держать в повиновении отдалённые округа. Вместо императора всей полнотой власти там стали пользоваться местные военачальники. Все они, начиная с 80-х гг. II столетия, стали домогаться верховенства в Поднебесной в междоусобной борьбе. Каждый из военачальников жаждал прибрать к рукам императора, чтобы затем от его имени можно было отстранить соперников. В 184 г. вспыхнуло восстание Жёлтых повязок, при подавлении которого более всего выдвинулся Цао Цао (155 — 220). Со временем выявились и его основные соперники в борьбе за власть: Сунь Цюань (182 — 253) и Лю Бэй (161 — 223), поначалу самый слабый из них. Ему с трудом удаётся избежать покушения, и тогда он со всей очевидностью понимает, как ему нужен дельный советник. Тут он узнаёт о выдающихся способностях «Дремлющего дракона» Чжугэ Ляна (181 — 234) по имени Кун Мин, и Лю Бэй решает привлечь его к себе.

И вот после третьего посещения соломенной хижины он наконец встречается со своим будущим канцлером Чжугэ Ляпом. Здесь, в отрогах гор Лунчжун, расположенных в 200 ли западнее уездного центра Сянъян в провинции Хубэй, происходит выработка плана по возвышению Лю Бэя.

— Когда Дун Чжо поднял мятеж, сразу же восстали все смутьяны по всей Поднебесной, — начал Чжугэ Лян. — Цао Цао с меньшими силами удалось победить Юань Шао прежде всего благодаря своему уму, а не только благодаря выбору удобного момента. Теперь у Цао Цао бесчисленные полчища, он держит в руках Сына неба и от его имени повелевает всеми князьями. Вступать с ним в борьбу невозможно. На юге род Сунь вот уже в течение трёх поколений владеет Цзяндуном (местность к востоку от р. Янцзы). Владение это неприступно, и народ льнёт к своему князю. Добейтесь его помощи, но никоим образом не замышляйте похода против него! А вот Цзинчжоу вам следует взять!.. Если вы не овладеете этим округом, вам не удержаться! Думали вы когда-нибудь о том, что вам помогает небо? А Ичжоу! Неприступная крепость, бескрайные плодородные поля! Это ведь сокровищница, созданная самой природой! Благодаря ей Гао-цзу, т.е. Лю Бан, создал империю. Нынешний ичжоуский правитель Лю Чжан слаб и невежествен, а народ и страна богаты! К тому же он не знает, как ему удержать свои владения. И наиболее способные и учёные люди мечтают о просвещённом правителе… Вы отпрыск императорского рода, славитесь своей честностью и справедливостью, призываете к себе мудрецов и героев — вот основание, чтобы взять Цзинчжоу и Ичжоу! Берите эти округа, укрепитесь в них, упрочьте на западе мир с местными племенами, покорите на юге области И и Юэ, вступите в союз с Сунь Цюанем, создайте в своих владениях хорошее управление и потом, выждав момент, когда в Поднебесной произойдут изменения, пошлите своего лучшего полководца с цзинчжоускими войсками к Юаньло, а сами во главе ичжоуских полков выступайте на Циньчуань. И можете быть уверены — народ выйдет встречать вас с корзинами яств и с чашками рисового отвара. Вы совершите великое дело и возродите Ханьскую династию! Если вы поступите именно так, я буду во всём вашим советником!.. Вот карта пятидесяти четырёх округов Сычуани. Если вы хотите стать могущественным правителем, делайте уступки Цао Цао на севере — пусть он властвует там, доколе ему предопределило небо- на юге Сунь Цюань пусть берёт себе земли и доходы, а вы добивайтесь одного: согласия в своих отношениях с народом. Сделайте Цзинчжоу своей опорой, возьмите Западную Сычуань, заложите основы династии и потом можете думать о всей Срединной равнине.

Лю Бэй обрёл, наконец, в лице Чжугэ Ляна недюжинный ум, выдающегося советника и государственного мужа, под мудрым руководством которого он победоносно двинется к заветной цели — званию императора.



После жестокого поражения от Цао Цао, случившегося ещё до встречи с Чжугэ Ляном, Лю Бэй находит пристанище у своего дальнего родственника, правителя округа Цзинчжоу Лю Бяо. За оказанное гостеприимство Лю Бэй отблагодарил хозяина тем, что вызвался усмирить разбой двух военачальников в Цзянся (в нынешней провинции Хубэй). Взяв у Лю Бяо тридцать тысяч воинов, он выступил в поход и, восстановив порядок во всех уездах Цзянся, возвратился в Цзинчжоу, где в его честь был устроен пир. Только Цай Мао (род. 155), младший брат жены Лю Бяо и его советник, оказавшийся в тени Лю Бэя, был недоволен. Он сговорился с сестрой поссорить Лю Бяо с Лю Бэем.

— Смотри, держись поосторожнее с Лю Бэем. У него в Цзинчжоу много доброжелателей. По-моему, неразумно с твоей стороны разрешать ему жить в городе- пошли-ка ты его куда-нибудь с поручением, — заметила как-то ночью госпожа Цай мужу.

И тот отправляет Лю Бэя с его войском из ставки наместника в небольшой пограничный уездный городок Синье (нынешняя провинция Хэнань). Тот с готовностью согласился и на следующий день отправился в Синье. Это был 207 г. Воины и народ радовались прибытию Лю Бэя в Синье.

Позже Лю Бяо зовёт его для совета в Цзинчжоу и в доверительной беседе с глазу на глаз сообщает следующее:

— Видите ли, моя первая жена из рода Чэнь родила мне старшего сына — Лю Ци. Но он слаб, и ему великое дело не поднять. Вторая жена, из рода Цай, родила младшего сына — Лю Цзуна. Он очень умён, и я хочу сделать наследником его, обойдя старшего сына… а это идёт вразрез с законами и обычаями… Если же моим наследником будет старший сын, начнутся интриги со стороны рода Цай, который ведает всеми военными делами, и пойдёт смута… Вот я и колеблюсь…

— Да, конечно, назначение наследником младшего с древних времён служит причиной всяких смут, — согласился Лю Бэй. — Но если уж вы так боитесь рода Цай, то можете ослабить его постепенно. Нельзя же из чрезмерной привязанности к сыну нарушать обычаи!

Лю Бяо молча согласился. Но госпожа Цай, подслушивающая за ширмой, — она делала это всякий раз, когда приходил Лю Бэй, — воспылала к нему смертельной ненавистью. Лю Бэй спохватился, что сболтнул лишнее. И в дальнейшем разговоре он неосторожно выказывал своё политическое честолюбие, что, естественно, насторожило Лю Бяо. Вскоре его супруга вступила в сговор со своим братом, и тот без ведома Лю Бяо совершает два покушения на Лю Бэя. Но в обоих случаях ему буквально в последний миг удаётся избежать смерти. Затем судьбе было угодно свести его с отшельником Сыма Хуэем, даосская кличка которого была Шуй-цзин (Водяное зеркало), а вслед за этим и с самим Чжугэ Ляном.

Тем временем Сунь Цюань, правитель Восточного У, напал на владения Лю Бяо и захватил Цзянся. Однако, видя, что удержать один город, расположенный во владениях врага, невозможно, он оставляет его. И решает дождаться, когда Лю Бяо, мстя за нападение, измотает свои силы, чтобы потом захватить у него Цзинчжоу и Сянъян. Находясь в таком положении, Лю Бяо посылает за Лю Бэем, который в ту пору вернулся в Синье. Чжугэ Лян советует ему прибыть в Цзинчжоу, где его вместе с Чжугэ Ляном встречает Лю Бяо. Он хочет посоветоваться с Лю Бэем, как отомстить Сунь Цюаню за потерю Цзянся, но тот желает все силы направить на борьбу с Цао Цао. Благодаря уловкам Чжугэ Ляна он впоследствии неоднократно побеждает Цао Цао.

Тяжёлая болезнь сводит в могилу Лю Бяо. В своём завещании он объявляет первенца Лю Ци своим наследником, а Лю Бэя его советником в делах управления округа Цзинчжоу. Посоветовавшись с Цай Мао, госпожа Цай написала подложное завещание, согласно которому правителем округа назначался второй сын Лю Бяо — Лю Цзун, которому шёл четырнадцатый год. Тем самым род вдовы Лю Бяо захватывает власть в Цзин-чжоу. Старший сын в ту пору находился управителем в Цзянся, и ему и Лю Бэю даже не сообщили о смерти Лю Бяо. Между тем Цао Цао во главе огромной армии уже стоял у ворот Сянъяна. Чтобы спасти свою шкуру и в надежде сыскать чины и награды, новые властители Цзинчжоу решают без борьбы подчиниться Цао Цао, что и происходит. Цай Мао и флотоводец Чжан Юнь (род. 163 н.э.) переходят на службу к Цао Цао. Однако вскоре по распоряжению Цао Цао умерщвляют сына Лю Бяо и его мать, госпожу Цай.

В ходе своего военного похода Цао Цао пытался заручиться поддержкой Сунь Цюаня, правителя граничащего с Цзинчжоу владения Восточное У. Многие советники Сунь Цюаня склонялись к принятию предложения Цао Цао выступить на его стороне. Непосредственно перед получением послания от Цао Цао Сунь Цюань передаёт Лю Бэю пожелание заключить союз, после чего к его двору отправляется Чжугэ Лян, чтобы посредством провокационной стратагемы 13 побудить Сунь Цюаня и его главнокомандующего Чжоу Юя выступить вместе против Цао Цао. Последовавший затем в 208 г. совместный поход привёл к жестокому поражению Цао Цао в битве у Красной скалы (Чиби- Троецарствие, гл. 49). Плоды этой победы — а именно власть над Цзинчжоу, — одержанной прежде всего благодаря действиям Чжоу Юя и его воинов, а также не без помощи хитрости Чжугэ Ляна, достались Лю Бэю. Это оказалось возможным по той причине, что после битвы у Красной скалы войско Чжоу Юя оказалось ослабленным из-за бесчисленных стычек с отрядами Цао Цао в борьбе за удерживаемую им стратегически важную область Цзинчжоу. Лю Бэю, подобно тигру, наблюдавшему с горы за происходящей внизу борьбой, эти земли достались даром. Возникшей после смерти Лю Бяо вследствие захвата власти в Цзинчжоу родом супруги покойного неразберихой прекрасно воспользовался с помощью стратагем Чжугэ Ляна Лю Бэй для создания основы своей будущей власти. Первый шаг на пути осуществления стратегического плана, о котором говорил в беседе с ним среди Отрогов гор Лунчжун Чжугэ Лян, был сделан.



Сверхточный счёт

Стратагема № 20 — Мутить воду, чтобы поймать рыбу

Некий китайский предприниматель хотел приобрести у одного американского изготовителя автоматизированную производственную линию. Когда он спросил о цене, американская сторона решила заработать на его неопытности, передав ему крайне «подробный ценник» предлагаемого оборудования. Там была проставлена цена всех отдельных узлов, запчастей, сборки, а также запуска линии, обучения обслуживающего персонала, транспортных расходов, упаковки и так далее. Для увеличения списка умудрились даже разбить цену основного узла на отдельные позиции. Таким образом, китайская сторона получила подробный ценник на нескольких десятках страниц.

Чтобы выяснить правильность выставленных цен, пришлось немало потрудиться. Оказалось, что некоторые пункты вообще не поддавались проверке. Выяснилось, что американская сторона воспользовалась способом смешения истинного с подделкой, исподволь завысив по каждой отдельной позиции закупочную цену. Хотя прибавки были малы, чтобы не бросаться в глаза, но в итоге благодаря этому набегала достаточно круглая дополнительная сумма. Кроме того, китайцы выявили наличие в ценнике излишних комплектующих и быстро выходящих из строя деталей. Всё это делалось с целью увеличения конечной стоимости.

Китайцы тщательно изучили предложенный им список и подготовили подробное заключение, которое было предъявлено американцам при заключении договора. Тем ничего не оставалось, как снизить первоначальную цену на целых сорок процентов.

Американская сторона пыталась воспользоваться стратагемой 20, для чего был подготовлен подробный ценник на предлагаемый товар. Они рассчитывали, что внушительное число позиций и их мелочное описание обескуражит китайцев и отобьёт у них всякое желание перепроверять предъявленный счёт. Американцы возомнили, что незаметно смогут поднять итоговую цену и, воспользовавшись замешательством со стороны китайцев при виде предъявленного им сверхточного счёта, с выгодой для себя провернуть дело. Китайцы же раскусили стратагему, «удалив всю муть из реки, так что вода стала совершенно прозрачной».


Тысяча кошек и десять тысяч ласточек

Стратагема № 20 — Мутить воду, чтобы поймать рыбу

Темучин, дед Хубилая, брал столицу тангутов Нин-ся.

Осада выдалась тяжёлой, так что Темучин решил уйти. Он пообещал защитникам города, что не пойдёт более на приступ, если те откупятся тысячью кошек и десятью тысячами ласточек. Нин-ся как раз славился изобилием этих животных.

Осаждённые немало подивились странной просьбе, однако устроили облаву и преподнесли требуемый выкуп, не отпирая при этом ворот.

Темучин и не полагался на такое. Он просто повелел к хвостам животных привязать по клочку ваты, поджечь его и отпустить всех разом. Легко догадаться, что последовало дальше: растерянные кошки бросились со всех ног в свои убежища, а испуганные ласточки полетели к своим гнёздам. В один миг деревянный город занялся пожаром. А когда всё было объято пламенем, конница Темучина почти без боя ворвалась в крепость.

 

[Перун]

Стратагема № 21 — Цикада сбрасывает золотой кокон


Отливающая позолотой цикада сбрасывает отливающую позолотой чешую (оболочку). Цикада старается незаметно сбежать, оставляя кокон, чтобы тем самым отвлечь внимание преследователей.

Сущность:

1. Стратагема выхода из бедственного положения- стратагема избавления от тисков- в связи со ставшей излишней оболочкой (со стеснённым положением) с опасностью: стратагема ускользания.

2. а) Стратагема сокрытия отступления или бегства посредством оставления муляжа или приманки- б) Стратагема скрытой временной сдачи позиции (сокрытия временной смены своего местонахождения или частичного отхода).

3. Стратагема изменения облика- стратагема мимикрии- стратагема превращения- стратагема хамелеона.

4. Стратагема намеренного отвлечения (привлечения внимания к чему-то преходящему, иному, не важному, второстепенному)- фокусирующая внимание стратагема.


Дерево в доспехах

Стратагема № 21 — Цикада сбрасывает золотой кокон

Сунь Цзянь (155 — 191) в единоборстве с Люй Бу (ум. 198) потерпел сокрушительное поражение и поэтому бросился бежать. Люй Бу, преследуя его в лесу, выстрелил из лука. И тогда Сунь Цзянь прибег к «уловке цикады, сбрасывающей свою чешую». Он взял свои доспехи и повесил на дерево, после чего бежал.

Вследствие этого Луй Бу слегка замешкался, а Сунь Цзянь выиграл пару драгоценных минут и смог спастись.



Овцы в качестве барабанщиков

Стратагема № 21 — Цикада сбрасывает золотой кокон

В начале XIII в. находившийся на службе южно-сунской династии военачальник Би Цзайюй противостоял в одном из походов чжурчжэням. Видов на успех не было никаких. Поэтому он решил отступить. Но отводя войска, он приказал не сворачивать стяги. Кроме того, он повелел подвесить овец за задние ноги так, чтобы их передние ноги касались подставленных под них барабанов. Бедным животным ничего не оставалось, как беспрестанно бить по ним. Постоянный грохот барабанов и развевающиеся на ветру стяги заставили чжурчжэней поверить, что китайская армия продолжает пребывать на своих позициях.

Целый день они не решались двинуться вперёд. А когда им, наконец, стало всё ясно, сунское войско уже находилось в безопасности.


Платье Ван Шоужэня на берегу реки

Стратагема № 21 — Цикада сбрасывает золотой кокон

Ван Шоужэнь (1472 — 1529), более известный как Ван Янмин, известный мыслитель, поэт и наставник минской поры (1368 — 1644), к тому же преуспел на поприще государевой службы. И в критический момент он воспользовался стратагемой 21.

Вступивший в 1506 г. на престол пятнадцатилетний У-цзун (1506 — 1521) оказался целиком во власти личного евнуха Лю Цзиня (ум. 1510). Один нанькинский цензор Дай Сянь вместе со своими единомышленниками составил петицию на высочайшее имя с обвинениями в адрес всесильного скопца. Лю Цзинь бросил его в темницу. Но тут за цензора вступился Ван Янмин, не будучи с ним даже знакомым. В итоге он был посажен в тюрьму и по прошествии двух месяцев заключения подвергнут во дворце телесному наказанию — 40 палочным ударам. Затем, после почти годового пребывания в заключении, он был сослан за 5000 км от столицы в Лунчан на северо-западе провинции Гуйчжоу начальником захолустной почтовой станции, т.е. станционным смотрителем. Летом 1507 г. он отправился на место ссылки. Прибыв к реке Цяньтан, что близ Ханчжоу, он установил, что его преследуют соглядатаи Лю Цзиня. Он стал бояться, как бы они его не убили. Однако внешне своего страха не выказывал.

— Я не думаю, что Лю Цзинь что-то замышляет против меня, — уверял он своего слугу.

Но когда тот встал утром, то оказалось, что Ван Янмин исчез. Остался лишь лист бумаги с прощальным стихотворением, где говорилось, что речные волны будут ночами оплакивать верного подданного. Слуга предположил, что Ван Янмин бросился в реку. Действительно, на берегу лежало его платье. Слуга горько заплакал. Всё указывало на то, что Ван Янмин мёртв. Подосланные убийцы, прослышав об этом, убрались восвояси.

На самом же деле Ван Янмин скрылся, переодевшись в другое платье. Он спрятался в укромном месте, после чего отправился к месту своей новой службы. Там он и трудился до смерти Лю Цзиня (1510). Брошенная Ван Янмином на берегу одежда, побудившая думать о его самоубийстве, олицетворяет оставленную цикадой чешую.



Поездка на остров кущей

Стратагема № 21 — Цикада сбрасывает золотой кокон

Будда, в качестве бодхисаттвы, будучи в одном из воплощений состоятельным купцом, пожелал однажды вместе с пятьюстами торговцами отправиться в «Страну львов» (Цейлон). Они везли повозки, верблюдов, коров и прочую живность, намереваясь обменять свой товар на тамошние драгоценности и сокровища. Нагрузив всё на судно, они отправились в путь.

Внезапно разыгралась свирепая буря, вздымая огромные волны. Попав в их круговорот, корабль не выдержал и развалился. Купцы попадали в воду, оказавшись во власти волн, которые вынесли их к неведомому берегу. Так они оказались в стране 500 демониц.

Демоницы в образе юных дев пришли на берег. У каждой из них было в руках мужское платье, которое они вручили купцам. После того, как те отдохнули в тени усыпанного золотыми цветами дерева, демоницы вновь появились перед ними и стали говорить, что у них нет мужей, и предлагать купцам взять их в жёны:

— У нас в достатке пищи, полны закрома, множество садов, чащ и озёр — таковы были их речи.

Затем каждая демоница взяла себе одного из торговцев и удалилась с ним в своё жилище. Вартикара, владычица демониц, увела домой бодхисаттву и принялась угощать его.

Спустя три недели бодхисаттва заметил, что обычно мрачная Вартикара стала улыбаться. И тут в его сердце закрались сомнения, которых прежде не было. Он осведомился у Вартикары относительно её веселья. Она объяснила ему, что он попал на ту часть Синхалы, где обитают демоницы. Возможно, они посягают и на его жизнь. Бодхисаттва спросил Вартикару, есть ли средство спастись и покинуть эту страну. Та ответила, что помочь ему может священный царь-конь (Шэн ма-ван). Бодхисаттва отправился на его поиски, отыскал священную лошадь и открылся ей, что желает оказаться в иных местах. Вернувшись к демонице, он заметил, что та раскаивается в своём содействии его бегству. Теперь она ни за что не хочет его отпускать. Бодхисаттва услаждает её, после чего та спрашивает:

— Отчего твоё тело так холодно?

И тогда он прибегает к уловке, отвечая, что ему необходимо было развеяться, и он немного побродил вокруг. Поэтому тело и озябло.

На следующий день бодхисаттва собрал купцов, сообщил о грозящей всем опасности и повелел через три дня быть готовыми к побегу на царе-коне.

Когда бодхисаттва вернулся, Вартикара испытующе посмотрела на него. Бодхисаттва поспешил сказать:

— Мне ещё не приходилось видеть тебя весёлой. Есть ли здесь на самом деле сады, рощи и озера?

— Разумеется, — ответила та.

И тогда бодхисаттва открыл Вартикаре, что хотел бы три дня провести среди садов, рощ и озёр. Ему также не терпится увидеть знаменитые цветы, чтобы затем вернуться к ней с целым их ворохом. Пусть она побеспокоится о еде и снаряжении. Такое желание пришлось по вкусу демонице. Бодхисаттва теперь опасался, как бы демоница не раскусила его хитрость и не убила его.

Тут из его груди вырвался глубокий вздох. Вартикара осведомилась, почему он так тяжко вздыхает. Тот ответил, что вспомнил о родных местах. Демоница поспешила утешить его. Ему следует думать не о родных местах, а о сокровищах и красотах края, где он оказался. После этих слов бодхисаттва замолчал. Так он и покинул демоницу с приготовленной ею котомкой в руках, но не для того, чтобы любоваться окружающими красотами, а чтобы с помощью царя-коня вернуться в родимые края.



Бодхисаттва убаюкал бдительность демоницы словами о желании совершить ознакомительное путешествие, чтобы удостовериться в преимуществах своего нынешнего местопребывания. Такое намерение показалось демонице вполне правдоподобным. И всё же бодхисаттва опасался, как бы та чего-нибудь не заподозрила. Поэтому он тяжко вздохнул, тем самым, как показалось демонице, выказывая душевную боль человека, который окончательно смирился с утратой родины. Это должно было развеять оставшиеся у неё подозрения. Демоница была твёрдо убеждена, что купец вскоре к ней вернётся. Тем самым посредством стратагемы 21 бодхисаттве удалось скрыть истинную цель своего ухода и спастись.



При звуках лютни

Стратагема № 21 — Цикада сбрасывает золотой кокон

Люй Бу (ум. 198 н.э.), военачальник конца ханьской династии, потерпел поражение и бежал к Юань Шао (ум. 202 н.э.). Из-за своего заносчивого нрава он вызвал недовольство Юань Шао, и тот решил разделаться с непрошеным гостем. Люй Бу проведал об этом и, чтобы избежать нависшей над ним угрозы, попросил Юань Шао освободить его от службы.

Когда Люй Бу уезжал, Юань Шао приказал тридцати воинам сопровождать его в качестве охраны, на самом же деле повелев им при удобном случае убить того по пути. Но о заговоре донесли Люй Бу. Вечером того же дня пришлось ночевать в поле. 30 стражников расположились вблизи палатки Люй Бу. Тот повелел одному из проверенных людей играть на лютне у себя в палатке. Тот и играл не переставая. Все вокруг думали, что Люй Бу находится там же, слушая музыку. В действительности же он, пока звенели в ночи струны, незаметно ускользнул оттуда. К полуночи лютня смолкла. Охранники ворвались в палатку и стали крошить мечами лежанку. Но что-то было не так. Они зажгли светильники и увидели пустую лежанку. А Люй Бу уже и след простыл.




Скала в образе тигра

Стратагема № 21 — Цикада сбрасывает золотой кокон

По изволению китайского императора для отыскания буддийских священных текстов отправился танский монах со своими спутниками на запад, в Индию. Не прошли они полдня, как перед ними выросла высокая гора, которая называлась горой Жёлтого ветра, протяжением в восемьсот ли. Выглядела она зловеще.

Сюань-цзан ухватился за серебристую гриву своего коня. Сунь У-кун остановил облако и медленно пошёл дальше пешком, а Чжу Ба-цзе, с ношей на плечах, плёлся сзади.

Вдруг поднялся сильный ветер.

— Сунь У-кун, начинается буря! — с тревогой промолвил Сюань-цзан.

— Ну и что же, — сказал Сунь У-кун. — Здесь постоянно дуют ветры, так что бояться нечего.

— Нет, это какой-то зловещий ветер, он совсем не похож на обычный, — взволнованно произнёс Сюань-цзан.

— Чем же он необычный? — спросил Сунь У-кун.

— Да ты сам посмотри, — отвечал Сюань-цзан.

— Дорогой брат, — взяв Сунь У-куна за руку, сказал Чжу Ба-цзе. — Ветер крепчает. Надо бы укрыться!

— Ну, куда мы годимся! — рассмеялся Сунь У-кун. — Если бы ветер действительно был силён, можно было бы подумать о том, чтобы куда-нибудь укрыться. А вдруг мы встретим здесь какого-нибудь волшебника, тогда как быть?

— Дорогой брат, — промолвил тут Чжу Ба-цзе. — Ты разве не знаешь, что «избежать соблазна всё равно, что избежать врага- а спрятаться от ветра, всё равно что спрятаться от стрелы». Лучше всё же укрыться куда-нибудь: вреда это не принесёт.

— Погодите! — сказал Сунь У-кун. — Я сейчас поймаю ветер и узнаю, чем он пахнет.

— Опять ты за своё, дорогой брат, — смеясь, сказал Чжу Ба-цзе. — Как это ты будешь ловить ветер и нюхать его? Если даже тебе и удастся поймать, он всё равно тут же ускользнёт.

— Да ты, дорогой, и не знаешь, что я обладаю способностью ловить ветер, — заметил Сунь У-кун.

О Великий Мудрец! Он схватил ветер за хвост и, понюхав его, сразу же ощутил смрадный дух.

— Да, ветер этот действительно вредный, — сказал он. — Это не ветер, который подымает на ходу тигр, это ветер волшебника. Тут что-то неладно.

Не успел он договорить, как у подножия холма, откуда ни возьмись, появился свирепый пятнистый тигр. Сюань-цзан от испуга кубарем скатился с седла и, отскочив в сторону, сел на землю ни жив ни мёртв. Тут Чжу Ба-цзе бросил ношу, схватил свои грабли и, отстранив Сунь У-куна, закричал:

— Ах ты, грязная скотина! Куда это тебя несёт?

Он размахнулся и ударил тигра граблями по голове. Тигр стал на задние лапы, выпустил когти на передней левой лапе и, со страшным шумом разорвав на себе шкуру, встал у края дороги. О, что это было за страшное чудовище!..

— Стойте, обождите! — закричал он. — Я охрана Князя Жёлтого ветра. По его приказу я обхожу дозором гору и хотел выловить нескольких простых смертных, чтобы приготовить из них закуску к выпивке. Вы что за монахи, откуда взялись и как осмелились ранить меня?

— Сейчас я тебе покажу, грязная скотина! — орал Чжу Ба-цзе. — Ты что, не узнаёшь нас? Мы не обыкновенные прохожие, мы ученики Сюань-цзана — названого брата Танского императора. По высочайшему велению мы следуем на Запад поклониться Будде и попросить у него священные книги. Не пугай нашего учителя и немедленно убирайся с дороги, тогда я пощажу тебя. Если же ты будешь безобразничать, я пущу в ход свои грабли, и тогда пеняй на себя.

Однако чудовище, не желая ничего слушать, ринулось на Чжу Ба-цзе, стремясь схватить его за голову. Чжу Ба-цзе успел уклониться и яростно завертел своими граблями, а волшебник, у которого не было оружия, повернул обратно и пустился наутёк. Чжу Ба-цзе бросился за ним, но волшебник подбежал к подножию холма и скрылся между скал.

Очень скоро он выскочил навстречу противнику, яростно размахивая двумя мечами из красной меди. И вот на склоне холма между ними завязался бой. Они то отступали, то наступали. Тогда Сунь У-кун, поддерживая Танского монаха, сказал:

— Вы, учитель, не бойтесь! Посидите здесь, а я пойду помогу Чжу Ба-цзе покончить с этим чудовищем, тогда путь нам будет открыт.

Тут только Сюань-цзан поднялся с земли и, весь дрожа, начал читать сутру Великого Просветления. Между тем Сунь У-кун, схватив свой посох, закричал:

— Держи его!

В тот же момент Чжу Ба-цзе напряг все свои силы, и чудовище, потерпев поражение, покинуло поле боя.

— Не выпускай его! — закричал Сунь У-кун. — Его надо догнать!

И оба они спустились с горы, размахивая один — граблями, другой — посохом. Оборотень не растерялся и, применив способ «Цикада сбрасывает с себя оболочку», сделал прыжок и сразу же принял свой прежний образ, то есть превратился в свирепого тигра. Это, конечно, не остановило Сунь У-куна и Чжу Ба-цзе, и они продолжали преследовать тигра, желая вырвать зло с корнем. Однако, когда они уже совсем было настигли оборотня, тот схватил себя за грудь, сдёрнул с себя шкуру и, накинув её на камень, сам превратился в бешеный вихрь и ринулся назад.

Вдруг он заметил Сюань-цзана, который продолжал читать сутру. Оборотень схватил его и унёс с собой. Он доставил Сюань-цзана ко входу в пещеру. Здесь он приостановил ветер и сказал привратнику, охранявшему вход:

— Пойди доложи князю, что Тигр-охранник поймал монаха и ждёт у входа дальнейших приказаний.

Вскоре привратник вернулся и передал, что властитель пещеры велел привести прибывших к нему. Тигр-охранник, заткнув за пояс оба меча, взял Танского монаха и, подойдя с ним к властителю пещеры, опустился на колени.

— Великий князь! — промолвил он. — Ваш скромный раб, выполняя ваше распоряжение и обходя дозором горы, вдруг увидел монаха. Этот монах — названый брат Танского императора — учитель Сюань-цзан. Он идёт на Запад поклониться Будде и испросить у него священные книги. Я поймал его и вот доставил вам, чтобы вы полакомились.

Выслушав это, властитель пещеры не на шутку испугался:

— Я давно уже слышал, что учитель Сюань-цзан — святой монах, который следует по высочайшему повелению Танского императора за священными книгами. Сопровождает монаха ученик по имени Сунь У-кун, обладающий сверхъестественной силой и великими познаниями. Как же удалось тебе поймать этого монаха?

— У него два ученика, — сказал Тигр-охранник. — Они шли впереди. Один из них с длинной мордой и огромными ушами вооружён граблями с девятью зубьями. Второй несёт железный посох с золотой оправой. У него — огненные глаза. Они гнались за мной, и я едва отбился. Потом, применив способ «Цикада сбрасывает с себя оболочку», я оставил свою телесную оболочку и исчез. И сейчас этого монаха я почтительно преподношу в дар вам, великий князь, отведайте его.

В это время Сунь У-кун и Чжу Ба-цзе, преследуя тигра, вдруг увидели, как он подпрыгнул, а затем лёг, притаившись у скалы. Сунь У-кун взмахнул своим посохом и изо всех сил ударил тигра. Раздался оглушительный грохот, удар был так тяжёл, что у Сунь У-куна даже Руки заныли. Чжу Ба-цзе с такой же силой ударил тигра граблями. Но, как выяснилось, они колотили шкуру, надетую на камень, точь-в-точь похожий на спящего тигра.

— Дело дрянь! — воскликнул изумлённый Сунь У-кун. — Мы попались на удочку!

— Как же это он нас провёл? — спросил Чжу Ба-цзе.

— Штука, которую он выкинул с нами, называется «Цикада сбрасывает с себя оболочку». Он накрыл этот камень шкурой тигра, а сам сбежал. Надо сейчас же возвращаться назад, а то как бы с нашим учителем беды не приключилось.

 

[Перун]

Стратагема № 22 — Запереть ворота, чтобы схватить вора


Запереть ворота и поймать вора. Отрезать все отходы, чтобы окружить противника.

Сущность:

Стратагема окружения- стратагема взятия в кольцо- стратагема блокирования.


Бумажный вояка

Стратагема № 22 — Запереть ворота, чтобы схватить вора

Чжаоский Хуэй Вэнь-ван даровал Чжао Шэ титул Мафу-цзюнь, а Сюй Ли был назначен говэем (начальник военного приказа княжества). Положение Чжао Шэ стало равным положению Лянь По и Линь Сянжу Линь.

Через четыре года чжаоский Хуэй Вэнь-ван скончался, княжеский престол занял его сын Сяо Чэн-ван (266 г. до н.э.). На седьмом году его правления (259 г. до н.э.) циньские и чжаоские войска сошлись под Чанпином. К этому времени Чжао Шэ уже не было в живых, а Линь Сянжу тяжело болел.

Чжаоский правитель послал Лянь По командовать армией и ударить по циньцам. Циньская армия нанесла несколько поражений чжаоским войскам. Чжаосцы стали укреплять свои позиции, уклоняясь от боёв. Циньцы не раз вызывали их на бой, но воины Лянь По не принимали вызова.

Ко двору чжаоского вана прибыл циньский лазутчик, который сказал вану:

— Циньский ван опасается только того, что вы поставите во главе армии Чжао Ко, сына Мафу-цзюня Чжао Шэ.

Чжаоский ван, поверив этому, поставил Чжао Ко военачальником вместо Лянь По. Линь Сянжу, узнав об этом, сказал вану:

— Вы, ван, знаете Ко лишь понаслышке. Поставить его военачальником — всё равно что играть на цине с приклеенными колками. Ко в состоянии только читать записи и книги, оставленные ему отцом, но он совсем не разбирается в смене жизненных обстоятельств.

Чжаоский ван не прислушался к его советам и назначил Чжао Ко командующим войсками.

С детских лет Чжао Ко, как никто другой во всей Поднебесной, любил читать книги о военном искусстве, рассуждать на военные темы. Чжао Ко нередко толковал об этом со своим отцом Чжао Шэ. Отец не отвергал его соображений, но и не хвалил его. Мать Чжао Ко спросила Шэ о причинах такого отношения, на что Шэ сказал:

— Война — дело жизни и смерти, а Ко легко говорит о ней. Надо сделать так, чтобы Ко не поставили во главе войск Чжао- если же его назначат военачальником, он непременно доведёт чжаоскую армию до разгрома.

Как только мать узнала о назначении сына, она написала вану письмо, в котором говорилось: «Ко нельзя ставить военачальником». Ван спросил:

— Почему?

Мать ответила:

— Вначале я прислуживала его отцу. Когда он был военачальником, то своей едой и питьём обычно делился с десятками людей- у него были сотни друзей, и всё то, чем вы, Великий ван, и ваши родичи одаривали его, он полностью раздавал своим воинам. Получив приказ о выступлении, он переставал интересоваться семейными делами. А ныне вы вдруг назначаете военачальником Чжао Ко. Он будет сидеть во время дворцовых приёмов лицом к востоку, и военные и гражданские чиновники не посмеют глаз на него поднять. Всё то золото и шелка, которые вы, ван, ему пожалуете, он будет складывать и прятать в своих кладовых, а ради постоянного дохода будет скупать поля и дома. Разве можно сравнить Чжао Ко с его отцом? Ведь отец и сын — люди разных устремлений. Прошу вас, ван, не назначать моего сына военачальником.

Ван ответил:

— Оставьте это, я уже принял решение.

Мать Чжао Ко продолжала:

— Коли ван всё равно решил назначить его, я надеюсь, что, если он окажется негодным, меня не привлекут к ответственности за соучастие в преступлении.

Ван дал на это согласие. Чжао Ко, встав на место Лянь По, начал менять в армии все порядки, смещать и заменять командиров. Военачальник циньцев Бай Ци, узнав про это, перегруппировал свои силы, прикинулся потерпевшим поражение и отошёл, а затем неожиданным ударом перерезал пути подвоза продовольствия к чжаосцам и разрезал армию Чжао надвое, так что её воины оказались в тяжёлом положении. Они голодали более 40 дней, и тогда Чжао Ко ввёл свои отборные части и лично принял участие в рукопашной схватке. Во время боя стрелой, выпущенной циньским воином, Чжао Ко был убит, армия его была разбита, несколько сотен тысяч солдат сдались циньцам, и их всех закопали живыми в землю. Таким образом, общие потери чжаосцев составили 450 тысяч человек.



Битва под Чанпином, согласно китайским книгам по стратагемам, ясно показывает удачное использование стратагемы 22. Сам же Чжао Ко с его «умением» служит наглядным примером глупого поведения, характеризуемого китайским выражением «вести войну на бумаге» («чжи шан тань бин»), иначе говоря, «каждый мнит себя стратегом, видя бой издалека».


Окружение с брешью

Стратагема № 22 — Запереть ворота, чтобы схватить вора

Во время восстания Жёлтых повязок на исходе II в. один город, удерживаемый повстанцами, не сдавался, сколь ожесточённо ни шли на его приступ.

— Мне ведома причина, — сказал предводитель императорского войска Чжу Цзюнь (ум. 195 н. э.), с возвышения изучив город. — Ведь разбойники обложены со всех сторон. В городе наблюдается невиданное напряжение сил. Сдаваться не хотят. Вырваться невозможно. Поэтому и стоят насмерть. Даже если 10 тыс. стали одним целым, их невозможно одолеть. Ну, а если таких 100 тысяч? Для нас это сущая беда. Было бы лучше разжать тиски. Когда вожак повстанцев это увидит, он наверняка попытается прорваться. Но тогда ослабнет их стойкость, а это и есть путь к лёгкой победе.

Сказано, сделано. Вождь повстанцев действительно покинул находящийся в безнадёжном положении город, желая вырваться на свободу. Тут и одолел его Чжу Цзюнь.




Отец Конфуция подпирает ворота

Стратагема № 22 — Запереть ворота, чтобы схватить вора

Отец Конфуция Шулян Хэ (ум. 548 до н.э.) был храбрым воином царства Лу (в нынешней провинции Шаньду) и являлся стражником (у ши). В 563 г. до н.э. он совершил ратный подвиг, до сих пор вызывающий восхищение в Китае.

В ту пору цзиньский государь Дао-гун (правил 572 — 558) боролся за господство в Поднебесной. Он призвал войска девяти зависимых государств, среди них Лу, и с их помощью хотел напасть сначала на Чжэн, а затем на Чу. Во главе луского войска стоял сановник Чжунсунь Ми, в подчинении которого находился среди прочих командиров и отец Конфуция. Во время похода луское войско должно было атаковать с севера находившийся под властью Чу город Биян. И тогда прославленный чжэнский полководец Юнь Бань приготовил стратагему. Она состояла в том, чтобы «завлечь неприятеля внутрь собственных владений» («инь ди шэнь жу»), а затем «запереть ворота, чтобы побить собаку» («гуань-мэнь да-гоу»).

Юнь Бань открыл северные навесные ворота и выпустил несколько мелких отрядов, которые вели себя так, словно хотели завязать бой с напавшим неприятелем. Луское войско тотчас клюнуло на уловку. Под предводительством двух командиров луские воины устремились к северным воротам Бияна. За ними следовал и отец Конфуция. Оказавшись под воротами, он заметил, как они стали опускаться. Тут он догадался, что лусцы угодили в ловушку. Он тотчас бросает оба меча, что держал в руках, подставляет плечи под навесные ворота и кричит луским воинам:

— Уловка! Уловка! Быстрее покидайте крепость!

Благодаря отваге и силе Шулян Хэ лускому отряду в последний миг удалось избежать печальной участи. Позже Биян всё-таки пал. Отцу Конфуция Дао-гун преподнёс в дар колесницу и кольчугу.

 

[Перун]

Стратагема № 23 — Дружить с дальним и воевать с ближним


Дружить с дальним и воевать с ближним- временно подружиться (вступить в союз с отдалённым врагом), чтобы вначале напасть на ближнего врага- дружить с дальними странами и воевать с соседними.

Сущность:

Окружение (обособление) ближнего противника с тем, чтобы, обезвредив его, затем уничтожить отдалённого неприятеля. Разрыв (заключение мнимого союза) с временным попутчиком. Стратагема дальней дружбы (стратагема дальнего союза), союза на уничтожение. Стратагема главенства.


Далёкая вода не может потушить близкий огонь

Стратагема № 23 — Дружить с дальним и воевать с ближним

В эпоху Сражающихся царств (475 — 221 до н.э.) луский царь Му-гун (правил 407 — 377 до н.э.) задумал послать своих сыновей на выучку в Цзинь и Чу.

Ли Чу сказал ему:

— Это то же самое, что послать за помощью в Юэ, чтобы спасти упавшего в воду ребёнка: хотя юэсцы отличные пловцы, ребёнку этому — не жить. Или же, в случае пожара, послать за водой к морю: воды в море много, да только огонь ею не потушишь — ибо дальняя вода не спасёт от близкого огня. Цзинь и Чу сильны — зато Ци находится рядом. И случись беда, боюсь, они нас не спасут!



Этот рассказ показывает, что стратагема 23 не является панацеей, особенно в том случае, когда применяющее стратагему государство мало и слабо и её использование носит сугубо оборонительный характер. Естественно, при нынешнем вооружении стратагема 23 может с успехом применяться и в понимании её Му-гуном — «дружба с дальним врагом для защиты от ближнего врага», о чём свидетельствует пример союза Израиля с Соединёнными Штатами.



Изоляция великого хана

Стратагема № 23 — Дружить с дальним и воевать с ближним

На севере Китая в середине первого тысячелетия племенной союз тюрков создал мощное государство — тюркский каганат, во главе с великим ханом — каганом (на ту пору Шэту (правил 581 — 687), прозывавшийся Ышбара-хан), который вынужден был также дать имя хана ещё четверым выходцам из родовой знати. Младшего же брата, с которым каган не ладил и который не обладал большим весом, звания хана он не удостоил. Хотя эти представители родовой знати имели собственные дружины и вотчины, однако подчинялись кагану, располагавшему существенно большей военной мощью.

В период раздробленности Китая (420 — 589) северные китайские династии подносили правителю тюрок богатые дары, чтобы тот помогал им в их междоусобных войнах. Когда же объединитель страны (589) под властью суйской династии (581 — 618) император Вэнь-ди (541 — 604) перестал подносить дары тюркам, те, возмутившись, напали на Китай. Здесь и сказал своё слово Чансунь Шэн (551 — 609).

Чансунь Шэн был послан в 579 г. династией Северная Чжоу (557 — 581) к тюркам. Благодаря его умению стрельбы из лука многие тюрки подружились с ним, желая овладеть этим искусством. Более чем годовое пребывание у тюрок позволило ему выведать все разногласия, существовавшие среди местной знати.

Он знал, что там «можно легко внести раздор». И Чансунь Шэн посылает на высочайшее имя докладную записку, где говорит, что, по его мнению, время для военного противостояния тюркам ещё не пришло. Однако не оказывать им никакого сопротивления — это значит потворствовать врагу. Затем он описывает внутренние трения в верхушке тюрок и предлагает:

— Нынче выгодней дружить с дальним и нападать на ближнего.

Он предлагал изолировать кагана, заключив союз с более слабыми претендентами на власть. Ханы стали бы подозревать друг друга, и тем самым удалось бы нейтрализовать их. А за десять лет суйская династия сумеет при благоприятных обстоятельствах напасть на тюрок с большими видами на успех.

Император внял советам Чансунь Шэна и весьма преуспел впоследствии.



Пятидесятилетний план по объединению Китая

Стратагема № 23 — Дружить с дальним и воевать с ближним

После того, как Фань Суй, выходец из Вэй, по ложному навету попал под подозрение в княжестве Ци и чуть было не лишился жизни, в 271 г. до н.э. он прибыл в царство Цинь (средняя часть нынешней провинции Шаньси и юго-восток нынешней провинции Ганьсу). К этому времени циньский Чжао-сян-ван (306 — 251 гг. до н.э.) правил уже 36 лет, на юге циньцы захватили чуские Янь и Ин, и чуский Хуай-ван (правил 328 — 299 до н.э.) умер в безвестности в Цинь, на востоке циньская армия нанесла поражение Ци. Циский Минь-ван (правил 323 — 284 гг. до н.э.) какое-то время именовался императором, затем отказался от этого титула. Чжао Сян-ван несколько раз ставил в тяжёлое положение войска трёх цзиньских княжеств. Он всячески препятствовал деятельности различных риторов и софистов, ни в чём не доверяя им.

Жан-хоу был младшим братом вдовствующей княгини Сюань-тайхоу, матери Чжао-вана. Когда Жан-хоу стал военачальником в Цинь, он решил, перейдя границы Хань и Вэй, напасть на циские Ган (на северо-востоке округа Нинъян в нынешней провинции Шаньдун) и Шоу (на юго-западе округа Дуннин в нынешней провинции Шаньдун), желая таким образом расширить своё владение в Тао (на северо-западе округа Фэйчэн в нынешней провинции Шаньдун).

Тогда Фань Суй направил вану послание, в котором говорилось:

«Я слышал, что когда мудрый ван устанавливает принципы управления, то всех, кто имеет перед ним заслуги, он не может не наградить- проявивших способности он не может не назначить на должность- тем, кто проявляет рвение, ван определяет хорошее содержание- тем, у кого множество заслуг, — присваивает звания и оказывает почёт- тех, кто в состоянии управлять большими массами людей, назначает на высокие должности. Поэтому тем, кто мало на что способен, не поручаются важные дела, способные же люди не должны скрываться и прятаться. Если вы, ван, посчитаете, что сказанное мною можно исполнить, то я хочу действовать, чтобы приносить пользу вашим делам. А если вы найдёте, что сказанное мною вам не подходит, то оставлять меня здесь не имеет смысла. Недаром говорится: «Заурядный правитель награждает тех, кто ему нравится, и наказывает тех, кто ему нелюб. Мудрый же правитель поступает не так. Его благоволение непременно распространяется на тех, кто имеет заслуги, а наказание обязательно падает на тех, кто имеет провинности». Может быть, я глуп, и мои слова не доходят до сердца вана. Или же говоривший обо мне человек низок и не может быть использован. Если же дело обстоит не так, то я прошу вана предоставить мне возможность в свободную минуту ненадолго увидеться с вами. Если от моих слов не будет никакого толку, я готов подставить свою голову под топор палача».

Циньский Чжао-ван был сильно обрадован этим посланием. Он призвал к себе Ван Цзи и послал специальный гостевой экипаж за Фань Суём.

Так Фань Суй был принят во дворце.

Когда Чжао-ван вошёл, он пригласил того подойти и извиняющимся голосом сказал:

— Я давно уже хотел лично послушать ваши наставления, но столкнулся с неотложными делами. Я, к сожалению, не очень понятлив, но готов старательно принять наставления дорогого гостя.

Фань Суй стал скромничать и отказываться. Циньский Чжао-ван удалил всех приближённых, и в дворцовом зале никого не осталось. Опустившись на колени, он спросил гостя:

— Каким образом вы, учитель, думаете наставлять меня?

Фань Суй в ответ:

— Гм… гм…

Через некоторое время ван вновь спросил, опять же преклонив колени:

— Как же вы, учитель, соблаговолите поучать меня?

Фань Суй снова ответил бормотанием. Так повторилось трижды. Почтительно склонившись, циньский ван продолжал спрашивать:

— Неужели вы, учитель, так и не удостоите меня своими наставлениями?

Фань Суй ответил:

— Я не осмелюсь так поступить. Я слышал, что в прошлом, когда Люй Шан встретился с чжоуским Вэнь-ваном (иначе Цзи Чаном), он был простым рыбаком, промышлявшим на берегах Вэйхэ. Таким образом, они сначала были далеки друг от друга. Потолковав с ваном, Люй Шан стал его наставником, и, когда они вместе вернулись в столицу, их общение стало глубже. Так Вэнь-ван благодаря заслугам Люй Шана стал в конечном счёте управлять всей Поднебесной. А ведь если бы Вэнь-ван отдалился от Люй Шана и не имел с ним глубоких бесед, то правители Чжоу не приобрели бы статуса Сынов Неба, Вэнь-ван и У-ван не смогли бы успешно завершить свои великие дела. Сейчас я здесь чужеземец и странник, далёк от вана. Общаюсь с близкими вам людьми и, желая сделать полезной свою преданность, хочу представить вашему вниманию то, что имеет непосредственное отношение к вашим делам. Но я всё ещё не знаю истинных намерений вана. Вот почему я трижды не посмел ответить на вопросы вана. Сделал я это отнюдь не из страха. Я знаю, что тот, кто сегодня прямо выходит и говорит перед вами, завтра может быть казнён. Но я не смею прятаться. Если вы, великий ван, поверите мне и будете действовать согласно моим советам, то даже смерть меня не напугает, даже изгнание меня не опечалит. Пусть я покроюсь коростой, как прокажённый, распущу волосы, как сумасшедший, — всё равно мне не будет стыдно за свои советы. Даже пять мудрых императоров древности оказались смертны- три славных вана, хотя и были милосердными, тоже умерли- эта же судьба была у пяти гегемонов, несмотря на их достоинства. Ведь смерти человеку никак не избежать. И вот перед лицом неизбежности самое большое моё желание — постараться хоть немного помочь царству Цинь. Чего же мне бояться?.. Единственное моё опасение — это то, что после моей смерти в Поднебесной увидят, что, будучи до конца преданным своему делу, я умер, так и не открыв рот и не сделав ни шагу вперёд- так и не смог ничем помочь Цинь. Для вас, ваше величество, наверху опасность представляет тайхоу (вдовствующая императрица), а внизу — коварство придворных. Вы живёте в глубине дворцовых покоев, не вышли из-под опеки наставников, вас постоянно вводят в заблуждение, и нет никого, кто бы раскрыл эти козни. Самое страшное, что вам грозит, — это крушение храмов предков, самое малое — это то, что вы, правитель, окажетесь в одиночестве. Вот чего я опасаюсь. А о своём личном позоре или даже гибели я ничуть не беспокоюсь. Если я погибну, но Цинь будет успешно управляться, это будет означать, что моя смерть оказалась нужнее моей жизни.

Циньский ван, склонившись перед Фань Суём, сказал:

— Что вы говорите, учитель! Ведь Цинь — отдалённое и захолустное государство, и сам я неразумен и бесталанен. К счастью, вы снизошли прибыть сюда. Это Небо послало мне вас, учитель чтобы сохранить храмы наших прежних правителей. И то что я удостоился ваших, учитель, поучений, означает, что Небо благоволя нашим прежним ванам, не оставляет меня своим по печением. Почему же вы, учитель, произносите подобные речи? В любых делах, и малых и больших, все — от тайхоу до моих сановников — желают того, чтобы вы, учитель, наставляли меня и не сомневались бы во мне.

И тогда Фань Суй и циньский ван поклонились друг другу. Фань Суй продолжал:

— Государство Великого вана с четырёх сторон имеет крепости и оборонительные рубежи: на севере это Ганьцюань (гора- уезд Чуньхуа, пров. Шэньси) и Гукоу (долина- уезд Цзинъян, пров. Шэньси)- на юге — реки Цзиншуй и Вэйшуй- справа находятся Лун (пров. Шэньси) и Шу (пров. Сы-чуань)- слева располагается застава Ханьгу (на юго-востоке уезда Линьбяо нынешней провинции Хэнань, а тогда на восточной границе владения Цинь) и Фань (то же, что гора Сяо-фань- уезд Шансянь, пров. Шэньси). Вы можете противостоять войскам числом 100 раз по 10 тысяч и тысяче боевых колесниц. При благоприятных условиях вы можете наступать, при неблагоприятных — обороняться. Вот какие у вас земли. Ваши люди, не выказывая храбрости в обычной жизни, отважны в сражениях. Вот какие у вас люди. Ван соединяет оба эти элемента (территорию и народ) и использует их. Поэтому Цинь, опираясь на отвагу своих воинов и используя множество боевых колесниц и конников, может главенствовать над чжухоу. Это похоже на то, как свирепая собака ханълу травит хромого зайца. Для вас вполне достижима цель стать ваном-гегемоном. Но никто из ваших чиновников не служит подобающим образом. К сегодняшнему дню ваши заставы закрыты уже 15 лет, и вы не решаетесь применить свои войска к востоку от гор. Это происходит потому, что Жан-хоу в своих решениях циньских дел не предан вам, и планы Великого вана терпят провал.

Циньский ван, поклонившись, спросил:

— Я хотел бы узнать причины провала моих планов.

Поскольку все приближённые вана внимательно прислушивались к их беседе, Фань Суй поостерёгся толковать о внутренних делах и стал прежде всего вести разговор о внешних делах, чтобы посмотреть, как поведёт себя циньский ван. Поэтому он продолжал:

— Намерение Жан-хоу использовать войска Хань и Вэй для нападения на циские Ган и Шоу — ошибочный замысел. Ведь если послать малые силы, то их явно недостаточно для причинения вреда Ци, а если направить значительные силы, то это может навредить Цинь. Я полагаю, что намерение вана послать поменьше своих войск, но использовать в полной мере войска Хань и Вэй — не то, что следует делать. Сейчас эти союзные с вами княжества и так уже не очень близки к нам, поэтому разве можно переходить их границы и посылать их войска в поход? Всё это далеко от правильных расчётов. Кроме того, в прошлом, когда циский Минь-ван отправился на юг и напал на царство Чу (в области нынешних провинций Хубэй, Аньхуй, Гуанси и т.д.), разбил чускую армию и убил её командующего, эти действия охватили тысячи ли, но цисцы в результате наступления не получили ни клочка земли. Неужели они не стремились к приобретению земель? Обстоятельства не позволили им это сделать. Когда чжухоу поняли, что цисцы утомлены, что между правителем и подданными согласия нет, они подняли свои армии и напали на Ци и нанесли ему тяжёлое поражение. Циские солдаты и командиры, испытав горечь поражения, порицали своего вана, говоря ему: «Кто составлял вам план ваших действий?» Ван отвечал, что это сделал Вэнь-цзы (т. е. Мэнчан-цзюнь). Тогда сановники взбунтовались, и Вэнь-цзы бежал. Таким образом, пойдя в наступление на Чу и действуя в пользу Хань и Вэй, Ци в конце концов потерпело сильное поражение. Эту стратегию можно назвать «заимствованием чужеземных войск и снабжением их провиантом». Не лучше ли вану установить дружеские отношения с дальними государствами и напасть на ближайших соседей? Ведь если вы завоюете один цунь территории, это будет ваш цунь, если займёте один чи земель, это будет ваш чи. А сейчас вы, правитель, не следуете этому принципу и нападаете на дальних, разве это не ошибка? В прошлом княжество Чжун-шань обладало землями, равными квадрату со стороной в 500 ли, но Чжао в одиночку сумело поглотить его. Победив в сражении, Чжао не только утвердило своё имя, но и добилось выгод, и никто из князей Поднебесной не смог помешать ему. Хань и Вэй входят в число срединных княжеств и расположены в центре Поднебесной. Если вы, ван, стремитесь стать гегемоном, то вам необходимо сблизиться с срединными государствами, чтобы самому стать центром Поднебесной, угрожая своей мощью Чу и Чжао. Если Чу усилится, то оно примкнёт к Чжао, а если Чжао усилится, то оно пойдёт на сближение с Чу, а когда это произойдёт, Ци обязательно встревожится. Если Ци будет обеспокоено, то оно непременно обратится к Цинь с подобострастным посланием, пришлёт обильные подарки с целью послужить Цинь. А когда Ци сблизится с вами, то и Хань и Вэй будут в ваших руках.

Чжао-ван на это сказал:

— Я уже давно намерен сблизиться с Вэй, но это княжество очень изменчиво, и поэтому я не смог этого сделать. Посоветуйте, как мне с ними сблизиться?

Фань Суй ответил:

— Вы можете отправить вэйскому правителю ценные подарки и скромное послание с изъявлением готовности служить ему. Если это не даст результата, то уступите правителю Вэй какие-то земли, чтобы этим расположить его. Если и это не поможет, то поднимите войска и ударьте по нему.

Ван сказал:

— Я старательно последую вашим советам.

После чего пожаловал Фань Сую звание кэцина (старший сановник из числа пришлых учёных мужей) и назначил его советником по военным делам.

В дальнейшем правитель Цинь оставил походы на отдалённые места. Вместо этого он использовал разногласия между шестью враждебными государствами и их страх перед Цинь. Цинь неизменно удавалось подкупать высокопоставленных сановников во враждебных княжествах, которые затем умудрялись либо внести раздор между правителями и способными военачальниками, что вело к опале последних, либо усыпить бдительность властей. Нападая всякий раз на близлежащее государство, Цинь своей дипломатией добивалось того, чтобы возможные союзники подвергшегося нападению княжества сохраняли нейтралитет. Особенно это касалось наиболее удалённого от Цинь, расположенного близ моря государства Ци, которое при правителе Цзянь-ване (264 — 221 гг. до н.э.) сорок лет жило в мире, полагая, что сможет, беспечно «сидя на горе, наблюдать за борьбой тигров» («цзо-шань гуань ху-доу»). Ци просмотрело, как в итоге один тигр вышел победителем. И Ци неожиданно осталось в одиночестве, в 221 г. до н.э. безропотно подчинившись Цинь.

После беседы с Фань Суём циньский властитель в первую очередь обособил непосредственно прилегавшие к его княжеству государства Хань и Вэй, которые постоянно нападали на него с единственной целью — присоединять к себе всё больше земель. За первые десять лет претворения стратагемы соседнему с Цинь государству Хань пришлось понести большие потери.

Затем Цинь обратилось против государства Чжао, нанеся ему поражение в битве при Чанпине, от которого Чжао уже не смогло оправиться. Своей продуманной с крайней стратагемной прозорливостью стратегией Фань Суй указал путь ко всё большим территориальным приобретениям циньского государства. Последующий создатель единой державы император Цинь Шихуан-ди (259 — 210 гг. до н.э.) с учётом новых условий продолжал следовать стратегическому курсу «дружбы с дальним врагом и борьбы с ближним врагом», благодаря чему за время с 230 по 221 г. до н.э. сумел присоединить к себе все оставшиеся государства. Цинь воспользовалось стратагемой Фань Суя и разбило союз шести лежавших к востоку государств. Вначале завоёвывается Хань (230 г. до н.э.), потом Чжао (228 г. до н.э.), затем Вэй (225 г. до н.э.), потом Чу (223 г. до н.э.) и затем Янь (222 г. до н.э.). А в 221 г. до н.э. наконец присоединятся и Ци, тем самым происходит объединение Китая.

 

[Перун]

Стратагема № 24 — Потребовать прохода, чтобы напасть на Го


Сущность:

1. а) Просить удел Юй предоставить проход для нападения на граничащий с ним удел Го, однако затем использовать предоставленный проход не только для нападения на Го, но и последующего завоевания самого удела Юй. Стратагема захвата предоставившего проход-
б) вынудить кого-то исподволь вырыть себе яму (создать условия для собственной гибели, для осуществления того, что идёт вразрез с исходными побуждениями, для чего-то, совершенно отличного от рассчитываемого)- протянуть палец, а в итоге лишиться руки-
в) соблазнить противника некой целью, чтобы затем привести к совершенно другой, утаиваемой от него цели, о которой он не предполагал- двухступенчатая стратагема- стратагема двух целей.

2. а) Якобы желать только прохода через территорию государства, а на самом деле замышляя его захват-
б) коварными доводами под благовидным предлогом подбивать вражеское государство допустить на свои земли, чтобы затем его захватить- стратагема сокрытия нападения (захвата).


Если губы погибнут, то и зубы замёрзнут

Стратагема № 24 — Потребовать прохода, чтобы напасть на Го

В 658 г. до н.э. сановник Сюнь Си (ум. 650 до н.э.) обратился к своему повелителю, цзиньскому государю Сянь-гуну (правил 676 — 651) со следующими словами:

— Прошу вашего разрешения преподнести юйскому правителю яшму из Чуйцзи и упряжку лошадей из Цюй (цзиньский город и удел на границе с инородным племенем ди), дабы испросить у него позволения пройти через его владения.

Гун возразил:

— Но ведь яшма из Чуйцзи — достояние моего рода, а цюйские лошади — самые быстрые мои скакуны. Что делать, коли он примет мои дары, а прохода не даст?

Сюнь Си ответил:

— Раз он не даст нам прохода, то и не осмелится принять наших даров. А коли возьмёт наши дары и даст проход через свои владения, будет то же самое, как если бы мы взяли яшму из внутренней своей сокровищницы да поместили её во внешнюю, а лошадей перевели бы из внутренних конюшен во внешние. Посему не беспокойтесь, мой государь.

— Но ведь у юйского правителя есть советник Гун Чжици!

— Гун Чжици робок, ему не убедить своего правителя. Тем паче они выросли вместе при дворе, так что из-за близости у юйского правителя нет должного почтения к Гун Чжици. Как бы ни увещевал тот его, юйский правитель не станет слушать.

Засим цзиньский Сянь-гун поручил своему сановнику просить у Юй прохода для нападения на Го. Сюнь Си передал юйскому правителю дары, сопровождая следующим посланием:

«Некогда царство Цзи уклонилось от праведного пути (дао). Оно вторглось в вашу область Дяньлин (в 50 км к северо-востоку от Пинлу) и пошло на приступ трёх врат города Мин (на территории нынешней пров. Шаньси). Тогда ваше княжество доблестно сопротивлялось, нанеся поражение Цзи. Сие произошло благодаря сугубо вашей решимости. И вот ныне уклонилось от праведного пути царство Го (в пределах нынешнего уезда Шань провинции Хэнань). Оно возводит пограничные укрепления для нападения на южные области нашей державы. Осмелюсь посему просить вас дать нам проход, дабы покарать Го».

Юйский правитель принял дары, предоставил проход и даже вызвался первым ударить по Го. Его советник Гун Чжици стал было того отговаривать, но правитель не послушался.

Засим юйский правитель собрал своё войско. Летом цзиньские сановники Ли Кэ и Сюнь Си объединили свою армию с юйским войском, совместно напали на царство Го и захватили Ся-ян, бывшую столицу Го, стратегически важный пункт на южной границе княжества Юй.

Тремя годами позже, в 655 г. до н.э., цзиньский государь Сянь-гун вновь попросил юйского правителя предоставить ему проход для нападения на Го. Гун Чжици, увещевая своего правителя, сказал:

— Их нельзя пропускать. Царство Го представляет собой внешний защитный вал для Юй. За гибелью Го придёт черёд и Юй. Нельзя открывать двери настежь для Цзинь. Нельзя заигрывать с разбойниками. Одного раза вполне достаточно. Пословица гласит: «Повозка и колёса столь же нужны друг другу, как губы и зубы. Стоит погибнуть губам, и зубы замёрзнут». Эта пословица о Юй с Го. Сила Юй и Го — во взаимной поддержке. Если дать цзиньцам дорогу, Го погибнет утром, а Юй вечером. Надеюсь, что вы отклоните просьбу.

Юйский правитель возразил:

— У правителей Цзинь и Юй — общие предки. Как Цзинь может навредить нам? Вдобавок я постоянно устраиваю богатые жертвоприношения, боги меня поддержат.

Гун Чжици показал несостоятельность всех отговорок, но юйский правитель не внял его увещеваниям, дав проход царству Цзинь для нападения на Го. Тогда Гун Чжици пророчески заметил:

— Юй падёт ещё до зимнего жертвоприношения. И случится это при нынешнем походе Цзинь. Цзинь даже не понадобится браться второй раз за оружие.

В восьмой месяц осадил цзиньский правитель Шанъян столицу Го, а в первый день двенадцатого месяца завоевал удел Го. На обратном пути цзинское войско стало лагерем в Юй, внезапно напало на Юй и захватило его одним махом. Сюнь Си забрал скакунов с яшмой и, возвращая их Сянь-гуну, довольно заметил:

— Яшма всё та же, только вот у коней зубы стали больше.


Когда заяц убит, из собаки варят похлёбку

Стратагема № 24 — Потребовать прохода, чтобы напасть на Го

После смерти правителя Цзинчжоу Лю Бяо его вдова со своим родом захватила власть в Цзинчжоу. Тем временем с севера приближался могущественный Цао Цао со своим огромным войском, намереваясь захватить Цзинчжоу. Узурпаторы осознавали свою слабость, да и пользовались малой поддержкой, чтобы оказать сопротивление Цао Цао. Тогда они решили сдаться, надеясь в ответ сохранить власть в Цзинчжоу уже как подданные Цао Цао.

Цай Мао и Чжан Юнь отправились в Фань-чэн на поклон к Цао Цао. Цай Мао старался угодить ему и потому охотно отвечал на все его вопросы. Цао Цао спросил, сколько войск и провианта в Цзинчжоу.

— Всего двести восемьдесят тысяч воинов, из коих сто пятьдесят тысяч пеших, пятьдесят тысяч конных да на судах восемьдесят тысяч. Большая часть запасов провианта и казны — в Цзянлине, а всё прочее в разных местах. Запасов на всю армию хватит на год.

— А сколько у вас кораблей?

— Больших и малых судов более семи тысяч.

— Кто командует вашим флотом?

— Я и мой брат, — ответил Цай Мао.

Цао Цао пожаловал Цай Мао и Чжан Юню титулы и звания (Цай Мао — хоу «Охранителя юга» и да ду-ду (т. е. главнокомандующего) флота, Чжань Юню — хоу «Выказывающего послушание» и помощника ду-ду), чему они были очень рады. На прощание Цао Цао сказал им:

— Сын Лю Бяо после смерти отца покорился мне, и я представлю императору доклад, чтобы его назначили правителем Цзинчжоу навечно.

Чжан Юнь и Цай Мао удалились, исполненные самых радужных надежд.

— Цай Мао и Чжан Юнь — льстецы, — сказал советник Сюнь Ю (157 — 214), когда те удалились. — Зачем вы пожаловали им такие высокие звания и оставили в их руках флот?

— А разве я этого не знаю? — улыбнулся Цао Цао. — Я их оставил только потому, что в северных землях никто не умеет воевать на воде. Когда война окончится, тогда мы и решим, что с ними делать.


Предложение помощи от царства У

Стратагема № 24 — Потребовать прохода, чтобы напасть на Го

После битвы у Красной скалы Лю Бэй вначале овладел Цзинчжоу, Наньцзюнь и Сянъяном, а затем вскоре с помощью своих военачальников Чжао Юня (158 — 229) и Чжан Фэя (167 — 221) занял Линлин, Гуйян, Улин и Чанша. Тем самым он овладел большей частью Цзинчжоу. Одновременно Сунь Цюань, правитель Восточного У, потерпел сокрушительное поражение от войск Цао Цао, лишившись двух своих самых лучших военачальников.

Неожиданно от болезни умирает Лю Ци, старший сын Лю Бао, прежнего правителя округа Цзянчжоу. Когда после битвы у Красной скалы Лю Бэй завладел Цзинчжоу, то своё право на данный округ перед Лу Су (172 — 217), посланником царства Восточное У, он обосновывал тем, что является доверенным лицом Лю Ци. Вместе с тем Лю Бэй пообещал, что вернёт Цзинчжоу Восточному У после смерти Лю Ци. И вот теперь Лу Су прибывает на похороны наследника. И следовало ожидать, что он вернётся к данному Лю Бэем обещанию отдать Цзинчжоу.

Однако Чжугэ Ляну искусными словами удаётся умерять пыл Лу Су. Но при этом приходится вручить Лу Су письмо, составленное самим Лю Бэем, заверенное Чжугэ Ляном как свидетелем и подписанное самим Лу Су в качестве поручителя, где Лю Бэй оговаривает за собой право лишь временного владения Цзинчжоу и обещает уступить его Сунь Цюаню, как только возьмёт другие земли. Имелась в виду область Ичжоу (нынешняя провинция Сычуань), находившаяся во владении Лю Чжана (ум. 219 н.э.).

Вернувшись, Лу Су показал письмо главнокомандующему уской армии Чжоу Юю, и тот приходит в ярость.

— Они только говорят, что временно заняли город, а на самом деле это обман!.. Подождём, пока вернутся разведчики с северного берега, а пока ничего не будем решать.

Разведчики вскоре донесли, что Лю Бэй сооружает высокий могильный курган для своей скончавшейся супруги. Теперь Чжоу Юй уверен, что отыскал способ вернуть Цзинчжоу. Он устраивает приглашение Лю Бэя в Восточное У якобы для женитьбы на младшей сестре правителя Сунь Цюаня. В действительности это была уловка. Сестра выступала в роли подсадной утки. Сразу по прибытии Лю Бэя в Восточное У следовало его обезвредить, после чего овладеть Цзинчжоу. Но замысел Юя не удался. Со своей новой супругой Лю Бэй невредимым возвращается в Цзинчжоу.

Вскоре Лу Су вновь обращается к Лю Бэю с требованием вернуть Цзинчжоу. На этот раз Лю Бэй, чтобы растрогать Лу Су, начинает рыдать. Появившийся Чжугэ Лян объясняет причину горьких слёз тяжёлым положением Лю Бэя:

— Ичжоуский правитель Лю Чжан доводится младшим братом его господину. Может ли брат отобрать владения у брата? Вся Поднебесная проклянёт Лю Бэя! А если ему не удастся взять Сичуань, куда Лю Бэй денется, отдав вам Цзинчжоу? Тогда и вам тоже будет очень неловко перед людьми! Положение безвыходное. В этом причина слёз моего господина…

Вновь удаётся разжалобить сердечного Лу Су, и он покидает Цзинчжоу, напутствуемый словами Чжугэ Ляна:

— Прошу вас вернуться к Сунь Цюаню и рассказать о горе моего господина. Пусть он разрешит нам временно остаться в этом городе.

Чжоу Юй, выслушав рассказ Лу Су, был крайне раздосадован, поскольку считал, что Чжугэ Лян вновь обвёл того вокруг пальца, однако у него появился план, который сулил успех. С этой целью Лу Су должен опять отправиться в Цзинчжоу и предложить Лю Бэю от имени Сунь Цюаня следующее:

— Если он не уверен, удастся ли ему взять Сичуань, то мы, как родственники, готовы помочь ему своим войском. Но лишь при том условии, что, как только мы возьмём Сичуань, он отдаёт нам Цзинчжоу.

В действительности же, выступив в поход по сичуаньской дороге и проходя через округ Цзинчжоу, мы попросим у Лю Бэя денег и провианта на содержание войск. Он выйдет из города, чтобы наградить наших воинов, а мы его убьём и займём Цзинчжоу.

С этим предложением помощи от Восточного У отправился Лу Су к Лю Бэю. Тот по совету Чжугэ Ляна принял его, пообещав снабдить уское войско при прохождении через Цзинчжоу провиантом и лично поприветствовать. Довольный Лу Су возвращается обратно.

— Что они замышляют? — спросил Лю Бэй, когда Лу Су ушёл.

— Близится смертный час Чжоу Юя! — воскликнул Чжугэ Лян. — Такой хитростью не обманешь даже ребёнка!

— А что делать нам?

— Их план называется «Пропустите нас, и мы уничтожим Го». Они хотят под видом похода на Сичуань захватить Цзинчжоу.

Чжугэ Лян со своей стороны заготовил ловушку, в которую и попался Чжоу Юй. Когда он появился у Цзинчжоу, город точно вымер. Чжоу Юй придержал своего коня и приказал военачальникам окликнуть стражу у ворот.

— А вы кто такие? — спросили их со стены.

— Полководец Чжоу Юй!

На стене ударили в колотушку, забегали воины, замелькали копья. На сторожевую башню поднялся Чжао Юнь.

— Зачем пожаловали, господин дуду? — спросил он.

— Иду брать Сичуань для вашего правителя Лю Бэя! — ответил Чжоу Юй. — Разве вы об этом не знаете?

— Бросьте притворяться! — крикнул в ответ Чжао Юнь. — Чжугэ Лян давно разгадал ваш план, он называется «Пропустите нас, и мы уничтожим Го». Поэтому он и приказал мне охранять город.

Чжоу Юй понял, что сам стал жертвой уловки. У него открылась старая рана, и в 36 лет Чжоу Юя не стало. Последние его слова были: «О небо! Зачем ты в одно время со мной послало на землю и Чжугэ Ляна?».


Устранить приближённых императора и умертвить Чао Цо

Стратагема № 24 — Потребовать прохода, чтобы напасть на Го

Родственники основателя ханьской династии (206 г. до н.э. — 220 г. н.э.), к началу II в. до н.э. поставленные удельными князьями, с течением времени становились всё более независимыми. В дарованных им уделах они повышали налоги, вводили в обращение собственную монету, назначали и смещали чиновников, всё более выходя из подчинения императорского двора. И уже близился час их полного отделения и образования независимых от правящего дома владений. Когда император Цзин-ди (правил 157 — 141) одобрил предложение главного цензора Чао Цо (около 200 — 154 до н.э.) урезать уделы и тем самым ослабить влияние и мощь владетельных князей, то уский правитель стал проводить в жизнь давно вынашиваемый замысел восстания против императора. И вот теперь ему представилась возможность оправдать вооружённое выступление. Он потребовал «чистки императорского окружения и казни Чао Цо». Начался мятеж «семи княжеств».

Когда восставшие двинулись к столице, придворных обуял ужас. Соперники обвинили Чао Цо в том, что он причина этих несчастий. И тогда император повелел его казнить. Мятежников же обещал простить, если те сложат оружие. Но для тех важно было вовсе не устранение Чао Цо. Хотя это и была цель восставших, но цель промежуточная, а не конечная. После гибели Чао Цо восставшие открыто пошли против императора, но через три месяца были разбиты.

 

[Перун]

Стратагема № 25 — Выкрасть балки, не передвигая дома

Выкрасть балку и подменить колонны (заменить гнилыми подпорками)

Сущность:

1. а) Не меняя фасада здания, удалить внутри несущие опоры строения- лишить дело его сути, оставив одну видимость (фасад)- выжать все соки из тела и лишить его духа, оставив само тело невредимым-
б) не меняя фасада здания, поменять внутри несущие опоры- не изменяя внешнего вида вещи/понятия/идеи, тайком изменить их содержание/суть- сокрытие переиначивания, переделки, искажения идеи, идеологии, представления- внешне всё оставить по-старому, полностью переделав внутри- что-то ухудшить, подделать так, что внешне ничего не будет заметно. Стратагема перелицовки.

2. Поменять «балки» и «колонны», удалив всё строение и заменив его внешне похожим зданием с иным исходным чертежом.

3. С помощью размера и внешнего вида упаковки вводить в заблуждение относительно того, что там находится- упаковка, не соответствующая содержимому. Стратагема обманной упаковки.

Бросить рыбу на пол

Стратагема № 25 — Выкрасть балки, не передвигая дома

В одном ресторане кто-то из посетителей попросил приготовить живую рыбу. Официант выловил рыбу из бассейна и показал её посетителю. Тот попросил его бросить рыбу на пол. Официант исполнил, что от него требовали. Он бросил рыбу на пол, затем поднял её и исчез вместе с ней на кухне.

Как потом выяснилось, в некоторых заведениях посетителям предлагают живую рыбу лишь для того, чтобы, удалившись с ней на кухню, бросить её обратно в воду. А вместо предъявленной посетителю рыбы готовят блюдо из задохнувшейся, несвежей рыбы. Зная об этом, посетитель своей просьбой бросить рыбу на пол предохраняет себя от обмана. Раз рыба ударилась об пол и доведена до полусмерти, ничего не остаётся, как незамедлительно препроводить её на сковороду.

«Выкрасть балки и заменить колонны» становится невозможным.


Наследного принца заменить кошкой

Стратагема № 25 — Выкрасть балки, не передвигая дома

Государыня Лю, супруга императора Чжэнь-цзуна (986 — 1022 гг., правил с 998), оставалась бездетной, тогда как её служанка Ли, которую император почтил высочайшим вниманием, забеременела. Государыня боялась, как бы та не родила императору сына, и тот не сделал бы его своим наследником. Тогда бы она оказалась оттеснённой служанкой на задний план.

И тут императрице приходит на ум стратагема 25. Она подкладывает себе под платье подушку, притворяясь беременной. Затем подкупает ряд дворцовых служанок, чтобы те стерегли её соперницу. Родившегося у той малыша она незаметно подменяет окровавленным трупом только что появившегося на свет детёныша дикой кошки, с которого содрали шкуру, и выдаёт его императору за дитя служанки.

Её уловка удалась. Она предстала матерью ребёнка, который в дальнейшем стал императором Жэнь-цзуном (1010 — 1063, правил с 1023).