Сострадание
Давным давно в минувшей кальпе,
Обету следуя, отшельник-йогин с гор спустился,
Прервав суровый тапас и усердье в сиддхах,
Горя безумными глазами, великой святостью дыша,
Он миру грешному сияющее сердце распахнул,
Не в силах выносить душ обусловленных страданье,
Мир, как всегда не разобравшись, с испугу в сердце плюнул…
Погасло солнце, заволновался океан
И небо низкое угрюмо накренилось.
«О горе, горе!» – Боги всполошились,
«Глупцы среди людей, обидев садху, беду великую накличут
на три мира!!»
Вздохнув, отшельник лишь в седую бороду улыбку спрятал,
Успокоил океан и солнце попросил светить,
А сам в молчании поднялся снова в горы,
Чтобы с высот безмолвия светить.
Такова уж сила сострадания…
О мир тщеславный, хоть в этой кальпе состраданье
того садху оцени,
И никогда не плюй в сияние распахнутого сердца!
Давным давно в минувшей кальпе,
Обету следуя, отшельник-йогин с гор спустился,
Прервав суровый тапас и усердье в сиддхах,
Горя безумными глазами, великой святостью дыша,
Он миру грешному сияющее сердце распахнул,
Не в силах выносить душ обусловленных страданье,
Мир, как всегда не разобравшись, с испугу в сердце плюнул…
Погасло солнце, заволновался океан
И небо низкое угрюмо накренилось.
«О горе, горе!» – Боги всполошились,
«Глупцы среди людей, обидев садху, беду великую накличут
на три мира!!»
Вздохнув, отшельник лишь в седую бороду улыбку спрятал,
Успокоил океан и солнце попросил светить,
А сам в молчании поднялся снова в горы,
Чтобы с высот безмолвия светить.
Такова уж сила сострадания…
О мир тщеславный, хоть в этой кальпе состраданье
того садху оцени,
И никогда не плюй в сияние распахнутого сердца!