И продолжение истории:
----О проклятье людей Тихого Дола----
Мы ехали на ярмарку в поселок Тихий Дол,
Холмами и долинами вдаль старый тракт нас вел;
Среди холмов мы встретили седого старика,
В плаще, и с посохом в руках шел с нами по пути,
Назвался нам он Годриком и попросил его в Дол Тихий подвести;
Старик был тих и молчалив – он всем внушал покой,
Не видя в старце опасности, мы взяли его с собой.
А в предпоследний день пути совсем старик наш побледнел,
Сквозь маску древней старости, из ясных серых глаз – неотвратимый Рок смотрел на нас;
Он, умирая, говорил – каким был молодым,
Когда семью его разбойный люд погубил;
Как ослепленный жаждой мести он в проклятье свою душу вложил,
И двадцать лет после того по миру безумцем бродил;
Тут Годрик белым стал как мел и взгляд его угас,
Но на пороге в мир иной - завет старец оставил для нас:
Чтоб тело его мертвое сожгли,
И как погаснет кострище – развеяли прах тотчас,
Но так с покойным поступить из нас никто не смог;
Все мы решили, обсудив, на кладбище его хоронить,
Но о продолжении пути нам на время пришлось забыть,
Телегу с телом иссохшим две лошади не смогли потащить!
Был Годрик похоронен на склоне большого холма,
В дороге к Тихому Долу наш обоз застигла ночи звездная тьма.
И тени в пустошах воем и плачем сводили часовых с ума.
На рассвете мы недосчитались стража, хоть были целы лошади и нетронута поклажа,
Он исчез не оставив следа, бросил клинок на посту.
Но в холмах мы нашли глубокую яму, а в яме изломанный труп, одетый в латы стража, разящий хладом за версту.
Нас ужас одолел в тот час, но долг свой мы помнили строго.
В полуденный час земля холмов приняла уже второго.
И старый Годрик - соседа получил, а наш обоз скорей стрелы к Долу вновь поспешил,
И нес с собою весть о наших бедах.
Всех встретили с радушием, и даже наш рассказ – не стал для местных поводом остерегаться нас.
Нашли мы здесь священника в часовенке в садах,
И попросили могилы освятить, что остались в скалистых холмах,
Чтоб души упокоились – тех, кто умер в пути,
О, если – б знали - что случится – мы бы не стали к нему идти.
Но в ночь, когда оскалилась кровавой пастью тьма – остался град без пастыря,
и мир сошел с ума!
Немного ныне нас живет – кто видел те страшные дни!
Нам снится доныне полуплачь - полувой,
и глаз тьмой горящих – огни!
Вернулся ведь из мертвых погребенный,
Драугром кровавым восстал,
и нам было неведомо зачем – же на нас он напал…
В ночь по прибытию нашему – ужас пришел в Тихий Дол,
и многих в этом городе незваный гость навестил,
сколько - же крови тогда пролилось,
он много душ погубил…
в ночи часы предрассветные наш приют драугр отыскал,
сломал он двери крепкие, засовы порвал, своротил,
а после он пропал во тьме,
и двух наших товарищей с собою прихватил.
Оставшийся поведал нам – что видел он тогда,
Со слов его – за беды все – пала на нас вина…
Поскольку волею судьбы – купили золото мы,
Которое рука разбойничья (в годы давно ушедшие) сняла с убитой жены старика!
И волю, мы не исполнили – что изрек он в предсмертный час!
Потому восстал из могилы старик – и мстит нам и укрывшим нас!
К закату готово селение к приходу гостя из тьмы…
Ополченцы сплотились у церкви, к рядам их прибавились мы.
Кошмар начался к полуночи,
наш гость веселился вовсю.
Он много душ сгубил в ту ночь - стремясь, утолить жажду мести свою!
Но в предрассветный час судьба улыбнулась нам,
И враг наш попался в ловушку!
Мы в топку плавильни загнали его, и выход закрыли наружу.
Вопли стихли, плоть пламя сожгло, упокоив пропащую душу…
Над морем мы к вечеру развеялся прах – чтоб возвратится не смог наш более Страх.
И продолжить охоту в ночи…
Немного ныне нас живет – кто видел те страшные дни!
Нам снится доныне полуплачь - полувой,
и глаз тьмой горящих – огни!
